Элизабет Адлер - До встречи в Венеции

Лили въехала во двор и электронным ключом закрыла ворота. Хотя дом был выдержан в колониальном стиле, дворик и сад выглядели традиционно китайскими: там был пруд с толстыми золотыми рыбками, символизирующими богатство, и маленький фонтанчик, тонкие струйки которого с тихим журчанием падали на розовые лепестки лотоса. Когда выдавался свободный вечер, она любила посидеть возле пруда наедине со своими мыслями, слушая песенки любимой канарейки.

На террасу вышла Мэри-Лу Чэнь.

— Наконец-то ты приехала, Лили! — воскликнула она. — Тебе только что звонили. Он не пожелал назвать своего имени. Дай-ка угадаю. Новый кавалер? — Мэри-Лу улыбнулась.

— Вот еще! — Лили пренебрежительно скривила губы.

— Он сказал, что перезвонит через полчаса.

— Отлично. — Теперь Лили была уверена: швейцарец все-таки попался на ее крючок.

Мэри-Лу Чэнь была ее единственной подругой и помощницей. Они знали друг друга с детства, их многое сближало. В классе к ним относились как к презренным полукровкам, поскольку у обеих отцы были китайцами, а матери — родом из Европы. Они обе росли, втайне лелея одно сокровенное желание: разбогатеть во что бы то ни стало.

Мэри-Лу была настоящей красавицей: лицо как у фарфоровой куклы, огромные глаза с поволокой. Черные как смоль волосы Мэри-Лу завязывала в простой хвост, на китайский манер. С такой внешностью она вполне могла бы стать киноактрисой, но не хватило таланта. Зато отбоя не было от предложений сняться в низкопробных видео, и, откровенно говоря, она бы ухватилась и за такую возможность, лишь бы покончить с бедностью. Но Лили, можно сказать, удержала ее на краю пропасти, уговорив заняться торговлей антиквариатом.

Мэри-Лу жила на улице Бунд, одной из самых престижных улиц Шанхая, выходившей на набережную реки Хуанпу. Банковские и офисные здания, дорогие рестораны, шикарные бары и современные жилые дома — вот что представляла собой улица Бунд. Крошечная квартирка Мэри-Лу находилась на третьем этаже, зато обставлена была весьма экстравагантно — Лу даже выписала для этого мебель из Италии. Она следила за европейской модой и покупала одежду в самых дорогих бутиках. Но на это требовалось много денег, и Мэри-Лу стала тайком от Лили приторговывать крадеными драгоценностями.

Дружба, верность, честь — эти понятия нисколько не обременяли Мэри-Лу, угрызения совести были ей незнакомы. И уж тем более она не считала, что чем-то обязана Лили, своей подруге.

Мэри-Лу прошла вслед за Лили в дом. Гостиная была обставлена просто и старомодно: потертый бархатный диван, два кресла, резной столик-алтарь, на котором перед фигуркой Будды курились ароматные палочки.

Спальня Лили была выдержана в классическом стиле, здесь стояла широкая деревянная кровать с балдахином и раздвижными ширмами, покрытая красным лаком — символом счастья и процветания. Как было известно Мэри-Лу, до сих пор ни один мужчина не заходил в эту уединенную спальню.

Мэри-Лу помогла Лили перенести ящики с глиняными воинами в подвал, после чего Лили отослала ее по какому-то мелкому поручению. Мэри-Лу догадалась, что подруга хочет поговорить по телефону без свидетелей. Она чувствовала, что затевается какое-то важное дело, а ее в эту тайну не посвящают. Ей было очень обидно.

Зазвонил телефон, и Лили быстро сняла трубку. Звонил швейцарец.

— Мой клиент очень заинтересован, — произнес он сухо и деловито. — Остается подтвердить подлинность.

— Это нетрудно сделать, но нам нужен эксперт, который умеет держать язык за зубами.

— Это можно организовать. И еще один вопрос, который нам следует обсудить: цена.

— Приходите ко мне с вашим предложением, — ответила Лили и повесила трубку.

Торговаться она не собиралась. Она наберется терпения и будет ждать, но в конце концов клиент заплатит ту цену, которую она назначит. А это миллионы швейцарских франков. С такими деньгами она наконец почувствует себя вольной птицей.

Лили направилась в самый дальний и темный конец подвала. Нашарила кнопку, скрытую за деревянной балкой, стенная панель бесшумно отъехала в сторону — за ней оказался огромный сейф. Цифровой код Лили помнила наизусть. Минута — и дверца сейфа распахнулась перед ней. Внутри, за ровно уложенными пачками банкнот, лежала плоская, обтянутая темно-красной кожей коробочка. Лили взяла ее, поднесла к лампе и открыла.

На черном бархате сверкало золотое ожерелье: изумруды, рубины, бриллианты, а посередине — огромная жемчужина, окутанная голубоватым мерцанием. Лили осторожно потрогала жемчужину — и ее внезапно обдало таким холодом, что она отдернула руку.

К Лили это сокровище попало недавно. В тот день ей исполнилось сорок лет, и под вечер ее посетил незнакомец, седобородый старец в странной длиннополой одежде. Глядя на него, Лили сразу вспомнила мудрецов со старинных китайских гравюр.

— Меня зовут Тай Лам, — представился старик. — Я друг вашей матери.

Лили очень удивилась, но пригласила гостя в дом, подала ему чай и стала почтительно обо всем расспрашивать. Неужели у ее мамы были друзья? Странно, она об этом ничего не знала.

— Ваша мать была хорошая женщина, — сказал старик. — За всю свою жизнь она совершила только один бесчестный поступок. Она украла, но только потому, что была обижена до глубины души. Родители не дали согласия на ее брак с любимым человеком. Она просила меня передать вам это ожерелье, когда вам исполнится сорок лет. — И старик вручил Лили маленький сверток, который до этого держал в руках. — Теперь вы можете делать с ним все, что вам заблагорассудится. Ваша матушка рассказала мне вкратце, как эта вещь к ней попала. Ожерелье принадлежало вашей бабушке, госпоже Хеннесси, жившей в Париже, — продолжил рассказывать гость. — Говорили, что ожерелье приобрел ваш дедушка — во время послевоенной неразберихи оно каким-то образом попало на антикварный рынок Франции. Господину Хеннесси было кое-что известно о происхождении ожерелья, но он все-таки не до конца представлял себе настоящую его ценность. Однако ваш дед разбирался в камнях, понимал, что они великолепны, поэтому и преподнес их в качестве свадебного подарка своей невесте, вашей бабушке. Сбежав с Генри Су-ном, ваша мать похитила ожерелье. Она до конца дней не могла простить себе этого, но вернуть украденное ей было стыдно. В течение долгих лет она прятала украшение от своего беспутного мужа. Незадолго до смерти она позвала меня к себе и сказала: «Возьми ожерелье и сохрани его для моей дочери Лили. Вот письмо, в котором рассказывается о происхождении украшения. Но ни в коем случае не отдавай ожерелье, пока ей не исполнится сорок лет, потому что в этом возрасте она уже будет достаточно опытна в сердечных делах и не позволит мужчине выманить у нее это сокровище».