Сьюзан Ховач - Таинственный берег

— Тебе это нравится?

— Да.

Вдруг оказалось, что им почти не о чем разговаривать. Джон был в растерянности.

— Я полагаю, ты ждешь, чтоб я перешел к делу, — сказал он отрывисто. — Я приехал сюда спросить тебя, может быть, тебе будет интересно работать в Канаде, с перспективой контролировать отделение моего предприятия в Лондоне. Я еще не открыл его, но планирую сделать это в ближайшие три года. В конечном счете, естественно, если ты будешь успешно справляться, я передам тебе все целиком, когда отойду от дел. Я занимаюсь недвижимостью. Это концерн с мультимиллионным оборотом.

Он замолчал. В холле стоял гул голосов множества людей. Люди все так же проходили туда и обратно через вращающиеся двери.

— Не думаю, — сказал Джастин, — что я бы хотел работать в Канаде.

Мужчина и женщина, сидевшие невдалеке, заразительно смеялись. На женщине была нелепая шляпка, желтая, с пурпурным пером. Глупости, на которые человек невольно обращает внимание.

— Есть какая-то конкретная причина?

— Ну… — Он еще раз неопределенно пожал плечами. — Я совершенно счастлив здесь. Бабушка прекрасно ко мне относится, у меня множество друзей и все такое. Мне нравится работать в Лондоне, и я хорошо начал в Сити.

Джон заметил, что, по мере того как Джастин говорил, он медленно краснел. Его взгляд все еще был устремлен на рассыпанный на полу пепел.

Джон ничего не сказал.

— Есть еще одна причина, — сказал юноша, как будто почувствовав, что первая причина не вполне убедительна. — У меня есть девушка, одна моя знакомая… Я не хочу уехать и оставить ее.

— Женись на ней, поезжайте в Канаду вместе.

Джастин испуганно поднял глаза на отца, и Джон понял, что он лжет.

— Но я не могу…

— Почему же? Я женился в твоем возрасте. Ты уже достаточно взрослый, чтобы предпринимать серьезные шаги.

— Речь идет не о браке. Мы еще даже не помолвлены.

— Выходит, она не настолько уж много значит для тебя, чтоб ты ради нее отказался от дела в Канаде стоимостью в миллионы долларов. Хорошо, у тебя друзья в Англии, ну так ты заведешь куда больше друзей в Канаде. Твоя бабушка хорошо к тебе относится — прекрасно, но что из этого? Ты же не собираешься быть прикованным к ней всю жизнь, правда? И что с того, что у тебя возможность сделать карьеру в Сити? Это есть у сотен молодых людей. Я тебе предлагаю возможность, которая представляется раз в жизни, нечто особенное, живое, замечательное. Ты хочешь быть хозяином своего собственного дела? Есть ли у тебя энергия и честолюбие, чтобы принять вызов и стать победителем? Чего ты хочешь от жизни? Присутственное время в Сити с девяти до пяти и годы комфортабельной скуки или двадцать четыре часа восторга от жонглирования миллионами долларов? Ты любишь Лондон, хорошо. Я даю тебе возможность вернуться сюда через три года, а когда вернешься, то будешь в двадцать раз богаче, чем любой из твоих друзей, которым ты скажешь «до свидания», уезжая в Канаду. Неужели мое предложение тебя вовсе не привлекает? Помня, каким ты был, я был так уверен, что ты не скажешь «нет», имея перед собой такие перспективы.

Но темные глаза смотрели по-прежнему без выражения, лицо не дрогнуло.

— Я не думаю, что недвижимость — это в самом деле то, что меня интересует.

— Ты что-нибудь знаешь об этом?

Джастин молчал.

— Слушай, Джастин…

— Я не хочу, — поспешно сказал юноша. — Наверное, вы можете найти кого-нибудь другого. Не понимаю, почему это должен быть я.

— Ради всего святого! — Джон был почти вне себя от ярости и отчаяния. — О чем ты, Джастин? Что случилось? Ты что, не понимаешь, что я пытаюсь сказать? Я был вдали от тебя целых десять лет, а теперь я хочу дать тебе все, что могу, чтобы попытаться это исправить. Я хочу, чтобы ты вошел в мое дело, чтобы мы никогда с тобой не разлучались надолго, чтобы я смог по-настоящему узнать, какой ты, и попытаться наверстать потерянное время. Ты что, не понимаешь? Тебе это не ясно?

— Да, — сказал Джастин холодно. — Но, боюсь, я не смогу вам ничем помочь.

— Бабушка с тобой говорила об этом? Говорила? Она пыталась настроить тебя против меня? Что она сказала?

— Она никогда не упоминала о вас.

— Не может быть!

Джастин покачал головой и взглянул на свои часы.

— Боюсь, я…

— Нет, — сказал Джон. — Нет, ты не можешь сейчас уйти. Не можешь, пока я не добрался до самой сути этого дела.

— Мне очень жаль, но…

— Сядь. — Он крепко схватил юношу за руку и потянул обратно в кресло. Джастин вывернулся из его рук. — Есть один вопрос, который я хочу тебе задать независимо от того, понравится он тебе или нет, и ты не уйдешь, пока не ответишь мне на него как следует.

Он помолчал. Джастин, не шевелясь, угрюмо смотрел прямо в глаза отцу.

— Джастин, почему ты ни разу не ответил на мои письма?

Сын все еще смотрел в упор, но выражение глаз было уже другим. Угрюмость сменилась недоумением и подозрительностью.

— На письма?

— Ты помнишь, я с тобой попрощался после того, как увез тебя из Клуги?

Подозрительность исчезла. Осталось только недоумение.

— Да.

— Ты помнишь, как я тебе объяснял, что не могу взять тебя с собой, потому что у меня не будет дома и не будет никого, кто бы помог заботиться о тебе, и поэтому тебе придется пойти в школу в Англии? Ты помнишь, как я обещал писать и взял с тебя обещание, что ты будешь мне отвечать и рассказывать в письмах обо всем, что с тобой происходит?

Юноша кивнул.

— Тогда почему же ты не написал? Ты же обещал. Я написал тебе шесть писем, включая то, которое было приложено к подарку на день рождения, но я не получил от тебя ни строчки. Почему, Джастин? Ты обиделся на меня за то, что я не взял тебя в Канаду? Я поступил так для твоей же пользы. Я должен был приехать повидать тебя, но деловые интересы поймали меня в ловушку, я был настолько занят, что не мог выкроить себе даже какой-нибудь свободный уик-энд. Я хотел видеть тебя, постоянно иметь от тебя известия, но ни разу ничего не получил. В конце концов я перестал писать, решив, что мои письма тебя травмируют, как бы это ни казалось мне странным. Поэтому я просто посылал на Рождество и на твой день рождения взносы в бабушкин банк на твое имя… Что случилось, Джастин? Это имеет какое-то отношение к тому, что произошло в тот раз в Клуги, когда…

— Мне надо идти, — сказал юноша. Он заикался, его самообладание разлетелось вдребезги. — Мне… мне очень жаль, но я должен идти. Пожалуйста.

Он пошел, спотыкаясь, к вращающейся двери, не видя и не интересуясь, куда идет.

Дверь выпустила его и повернулась, сияя ярким металлом окантовки. Джон остался один, и неудача засела в сердце пульсирующей болью.

Было одиннадцать часов, когда Джастин вернулся в Консет Мьюс. Его бабушка, писавшая письма в гостиной, подняла на него глаза, изумленная тем, как резко он вошел.