Тиффани Сноу - Безвозвратно

— Я просто… не могу, — слабо произнесла я, избегая его пронизывающего взгляда. Я чувствовала, что он меня изучал несколько секунд, после чего его рука приподняла мой подбородок, но я продолжала смотреть вниз, отказываясь поднимать на него глаз.

— Посмотри на меня, — мягко произнёс он.

Я покачала головой, закусив губу, чтобы не расплакаться. Две слезы всё же скатились по моей щеке, и я почувствовала, как его большие пальцы вытерли влагу с моих скул.

— Соберись, Кэтлин, — тихо произнёс Кейд. — Любой другой женщине понадобились бы успокоительные после того, что сделал этот ублюдок. Ты сильнее этого.

Слёзы снова покатились по моему лицу, и его пальцы, задержавшиеся на моих скулах, снова их осушили.

— Это не твоя вина, Кэтлин, — произнёс он с убедительной твёрдостью. — Не вини себя в том, что он сделал.

Когда мои глаза поднялись, я не знаю, что Кейд в них увидел, но… он тихо выругался, а потом его губы опустились на мои с нежностью, которой, мне казалось, он не мог обладать. Кейд не пытался углубить поцелуй, являвшийся с его стороны чем-то похожим на благотворительность, и я впитывала прикосновение его губ, словно оно могло исцелить ту часть меня, которую сломал в гостиничном номере Эвери.

Через мгновение Кейд прижался своим лбом к моему, и наши дыхания смешались в холодном ночном воздухе. Мы стояли так несколько минут — его ладони осторожно придерживали меня за затылок, и его пальцы гладили моё лицо, в то время как мои руки ухватились за его предплечья. Когда он, наконец, отстранился, я снова была в состоянии смотреть ему в глаза, не испытывая желания спрятать лицо от стыда.

— Пожалуйста, — прошептала я, — не говори… никому… о том, что со мной случилось. — Мы оба знали, кого я имела в виду, и у меня были сильные сомнения, что я смогла бы перенести, если бы Блейн когда-либо обо всём узнал.

Челюсть Кейда сжалась, но он всё же кивнул, и каким-то образом я знала, что он не станет нарушать данного мне слова.

— Я проголодалась, — наконец, вздохнула я, встретившись с ним взглядом.

Губы Кейда слегка дрогнули:

— Самое время. — Он взял меня за руку, направив в сторону паба, и на этот раз я пошла по своей воле.

Мы заняли угловую кабинку паба, и к нам почти сразу же подошла уставшая на вид официантка, чтобы принять заказ.

— Мне — воду, девушке — колу, — заказал Кейд, прежде чем взять меню.

— Диетическую, — уточнила я, но он тут же меня пресёк.

— Нет, обычную. — Он взглянул на официантку, и та, кивнув, ушла. — Тебе нужен сахар, — пояснил Кейд, когда мы остались одни, и, несмотря на то, что это показалось мне бесцеремонным с его стороны, я не стала спорить и начала просматривать меню в поисках чего-то приемлемого в столь поздний час. В конечном итоге, я остановила свой выбор на турецком сэндвиче и на запечённом картофеле, вместо картошки фри.

— К картофелю подаётся соус и сыр? — спросила я, взглянув на девушку, которая к этому моменту успела вернуться к нам с напитками.

Официантка кивнула.

— Бекон тоже, если вы хотите.

— Это было бы замечательно, — улыбнулась я, подумав, что бекон не помешал бы.

Кейд тоже заказал сэндвич, и официантка ушла, оставив нас наедине.

Некоторое время я отвлечённо потягивала колу, не слишком охотно признавая, что сахар действительно шёл мне на пользу. Даже, несмотря на то, что полученная энергия не являлась долгоиграющей, мне больше не хотелось склонить голову на стол и закрыть глаза.

Мы сидели несколько минут в тишине, прежде чем я решилась задать вопрос, который кружился в моём подсознании со вчерашнего дня.

— Как вы с Блейном… нашли друг друга?

Глаза Кейда сузились, и на какой-то момент мне показалось, что он просто проигнорирует мой вопрос.

— Когда моя мать умерла, в моём свидетельстве о рождении обнаружили имя отца Блейна, — ровно произнёс он. — На него хотели оформить опеку.

— И… когда это случилось?

— Моя мать умерла от рака, когда мне было шесть. После этого меня перекидывали из одной приёмной семьи в другую на протяжении нескольких лет. Когда Блейн меня нашёл, я уже успел разменять двенадцатую.

Мои глаза расширились от удивления и сочувствия. Двенадцать приёмных семей. Я даже представить себе не могла, насколько тяжело было ребёнку пережить всё это, в особенности в таком возрасте.

— Значит, отец Блейна не забрал тебя, когда твоя мать умерла? — недоверчиво спросила я, чувствуя, как моё мнение об этом человеке с каждой минутой становилось всё хуже.

Губы Кейда дрогнули в невесёлой усмешке:

— Ему следовало заботиться о собственной репутации. Было бы не слишком красиво, если бы он вдруг привёл в дом внебрачного ребёнка, верно?

— Но Блейн это сделал, — произнесла я, и это не было вопросом. По выражению его глаз я поняла, что оказалась права.

Кейд медленно кивнул:

— Блейн это сделал.

Наши взгляды встретились, удерживая друг друга, и я снова увидела в его глазах неоспоримую лояльность по отношению к Блейну, с которой столкнулась, когда он оказался сегодня утром в моей спальне.

— Блейн говорил, что они с отцом разошлись во взглядах ещё до того, как он ушёл в ВМС. Это случилось из-за тебя?

Кейд кивнул.

— И ещё из-за того, что Блейн не придерживался семейной линии в политике. Отец всю жизнь был демократом. Это было традицией, передаваемой из поколения в поколение. Блейн имел отличную точку зрения, и отец не мог его за это простить. Блейну было четырнадцать, когда он узнал обо мне. Он пытался убедить отца забрать меня, но тот даже слышать об этом не хотел.

— А когда отец умер? — спросила я, всё больше хмурясь.

— Когда Блейну было восемнадцать.

— Его мать знала о тебе?

— Не уверен, но… разве женщина в любом случае не знает о том, что её муж ей изменяет? — Кейд повёл плечами. — Известно ли ей было о моём существовании, я не могу сказать. Вполне возможно, она ничего не знала.

— Блейн ей ничего не сказал? — Я не имела ни малейшего представления, почему он отвечал на мои вопросы, но пока он это делал, я не собиралась останавливаться.

Кейд покачал головой:

— Она была чувствительной женщиной. Ранимой. И она любила его отца, даже, несмотря на то, что он был неверным ублюдком. Его смерть сильно подорвала её здоровье, и она пережила его не намного.

Было нечто особо печальное в том, чтобы любить человека, который тебе изменял. Я не могла представить, что при подобном сценарии меня бы не беспокоили измены, и что я любила бы кого-то до такой степени, чтобы на всё закрывать глаза. Это казалось мне невероятной… слабостью. Я пыталась не судить мать Блейна, но мне было трудно представить, что я могла бы упасть духом и уйти из жизни, оставив сына, который во мне нуждался.