Юлия Шилова - Случайная любовь

Пистолет лежал в наружном кармане. Простенький ИЖ-79. Странно даже — крутой такой, а пушку имеет — курам на смех. Ну, ничего, главное — патроны на месте.

Бросив пиджак у лифта (на мое счастье, поблизости никого не оказалось), я выбежала на улицу, спряталась в густом кустарнике метрах в пятнадцати от проходной и, торопясь, стала наматывать на себя бинты. Сначала ноги, потом руки, потом голову. Открытыми оставила только глаза и кончик носа — чтобы дышать. Бинтов хватило едва-едва, но получилось, надо думать, что надо. Мумия из ужастика — красотка по сравнению со мной. Впору «Оскара» за лучший грим получать.

Ну и за сыгранную роль, разумеется! Впрочем, фильм еще не закончился, господа, и каким окажется финал, не знает даже сам режиссер.

Мне не пришлось ждать слишком долго. Минут через десять из-за поворота вынырнула знакомая иномарка Зака. Ну, жмот, ну, жмот! — за три года тачку не мог поменять! Правда, и эта хороша, ничего не скажешь!

Сбавив скорость, машина свернула в лесок и остановилась. Фары Зак выключил, оставил только габаритные огни. Осторожный, черт! Выждав немного, я пробралась сквозь кустарник, подошла, открыла дверцу и села в салон.

Зак оторопело уставился на меня:

— Ленка, я не ожидал увидеть такое…

— Что, впечатляет?

— Вот уж не думал, что ты так безобразна…

— По-моему, ничего особенного. Бинты только…

— А эти бинты можно снять?

— Можно, но под ними действительно такое, что лучше не смотреть. На это нужны крепкие нервы.

— А ты лечилась все это время?

— Да, я лежала в ожоговом центре.

— А как насчет пересадки кожи?

— Зак, чтобы сделать операцию, нужны деньги, а денег у меня нет.

— А по-моему, тебе не надо делать никакой операции. Зачем тебе быть как все. В ожогах-то и есть самая фишка. На них мы сможем зарабатывать. Ленка, у тебя даже голос другой стал. Я бы и не узнал тебя, ей-богу.

— У меня все изменилось: и голос, и внешность. Долгое время я вообще не могла разговаривать. Произносила лишь гласные звуки. У меня была нарушена артикуляция.

— Да, здорово ты вляпалась, но это все ж лучше, чем мотать пожизненное или попасть под висяк. Слушай, а какого хрена ты этого миллионера грохнула?

— Видел бы ты этого извращенца! Еще немного, и он бы меня забил. У меня выхода не было.

— Получается, что тебя, Ленка, как бы и нет вовсе. Ты ведь признана официально умершей, Прям кино какое-то: «Восставшая из ада».

Зак выкинул сигарету и погладил меня по бинтам.

— Ленусик, показала бы, что под ними находится.

— Позже, Зак, не сейчас.

— Ты для меня — как подарок судьбы. Клиенты нынче пошли до ужаса привередливые. Всем какую-нибудь изюминку подавай. У меня друг один салон уродов организовал. Ты бы знала, какие деньги он заколачивает, офигеть. Но я его теперь переплюну. Обожженная девушка — это же сенсация! Слушай, а ты почему вещи с собой не взяла? — внезапно переключился он.

— Да у меня и вещей-то особых нет. Все в сумочке уместилось. Знаешь, Зак, я когда в тюремном лазарете в Греции лежала, познакомилась с одной девушкой. Очень симпатичная девушка, чем-то на меня прежнюю похожа. Тебе имя Маша ничего не говорит?

— Маша… Мария… — Зак забарабанил пальцами по рулю.

— Так вот, эта Маша, оказывается, была знакома с тобой.

— Со мной? — Зак заметно напрягся. — И что же она про меня говорила?

— Она говорила, что любит тебя. Еще она говорила, что ты слупил с ее отца большие деньги, а затем отправил ее в Грецию, предварительно подложив в сумочку наркотики. Ее взяли прямо на таможне. Странно, что она не засветилась еще в Москве.

— Сучка эта наделала мне столько проблем!

Папаша у нее и вправду крутой — в туалете задницу долларами подтирает. Деньги-то он дал, да потом перевернул кверху дном всю Москву, для того чтобы меня найти. Мне даже пришлось отсиживаться некоторое время. Я уж и не знал, как от этой Машки отделаться!

— Она сгорела, Зак.

— Как сгорела?

— Ну, умерла.

— Умерла?!

— А ты разве ничего не знал?

— Но ведь она мне сегодня звонила! Буквально перед тобой! — Зак расширил глаза и открыл рот.

— С того света, что ли?

— Прямо чертовщина какая-то, — перекрестился Зак.

— Я сама видела труп. Родители забрали ее тело, чтобы похоронить на родине.

— Ты это серьезно?

— Конечно, а разве такими вещами можно шутить?

— Вот именно что нельзя! Но сегодня кто-то пошутил. Послушай, Ленка, а может, отец этой придурочной напал на мой след? Он же теперь не успокоится, пока не отомстит за смерть дочери… Ох, неспроста этот звонок раздался, чует мое сердце…

— Ты считаешь, что это было предупреждение?

— Конечно, — задергался Зак. — Нужно теперь быть начеку. И дернул меня черт связаться с этой ненормальной! Представляешь, Ленка, она думала, что я на ней женюсь! То, что у нее не в порядке с головой, это я понял сразу. Сплошные бредовые идеи, а не жизнь! Одно хорошо, я хоть бабки нормальные с нее поманал. Хоть я об этом уже тысячу раз пожалел. Потом были такие последствия… Ну, я рассказывал.

— Зак, а она и вправду в тебя влюбилась?

— Выходит, да.

— Она знала, что ты сутенер?

— Нет. Я сказал ей, что работаю коммерческим директором одной крупной компании, — по-лошадиному заржал Зак. — И эта дура поверила!

Я прижала локтем выпирающий из кармана пистолет. Не сейчас, не время. Позже…

— Говорят, ты и сам теперь крутым стал. Везде выступаешь. Являешься учредителем какого-то фонда. Растешь прямо на глазах.

Зак достал из бардачка начатую бутылку виски и сделал несколько глотков.

— А тебя это удивляет, дорогая? Профессионально растут не только политики, но и сутенеры. В сорок лет пора и остепениться. Всякое в моей жизни бывало: разборки, перестрелки, драки… Но все это осталось в прошлом и больше никогда не вернется. Теперь я уважаемый человек. Захочу, в Думу баллотироваться буду. С моими-то деньгами — пройду, можешь не сомневаться. — Зак замолчал т посмотрел на меня полупьяным взглядом.

— Ну что, Ленка, покатили?

— Покатили. Слушай, Зак, а может, ты на месте проверишь мой профессионализм?

— Что, прямо в машине?

— Ты так спрашиваешь, как будто никогда раньше не трахался в машине.

— Я уже и не помню, когда это была.

— Ну так давай вспомним.

Сложив брови домиком, Зак погладил мою перебинтованную голову, затем еще раз глотнул из бутылки и, закрыв ее, сунул обратно в бардачок.

— Зак, а ты что к этой Маше испытывал? Неужели только неприязнь?

— А тебе-то какая разница?

— Понимаешь, Зак, мы успели с ней подружиться. Она о тебе многое рассказывала, — И что же она рассказывала?

— В основном глупости какие-то болтала, но мне показалось, что она по уши в тебя втрескалась, — Да ну ее к черту! Привыкла от жизни одни конфетки получать. Папаша ее, я узнавал специально, при всех режимах как сыр в масле катался.