Ирина Ульянина - Все девушки любят опаздывать

— Фу, где ты только берешь такую парашу? — Гладкова сорвала с меня платок, но его я отстояла, не дала выбросить — спешно сунула в карман пальто, где уже лежал сотовый телефон.

Он у меня старенький, не настолько навороченный, чтобы носить его напоказ, на груди, или размахивать им, как это делают некоторые понтоколотильщицы. Тут подъехало такси, и гадюка в ботфортах, плюхнувшись на переднее сиденье, велела водителю:

— Эй, ямщик, гони — ка к яру!.. Шучу, нам нужно в оптический салон «Инкогнито». — Она обернулась ко мне и потребовала: — Зажигалку дай!

— Алина, у меня нет денег, — стыдливо объяснила я, протягивая ей зажигалку. — Ты можешь дать взаймы?

— Разберемся по ходу, — отмахнулась она. В салон оптики Алина ворвалась как хозяйка, навалилась на стеклянную витрину грудью и распорядилась: — Так, нам Шанель, Кардена или Ив Сен Лорана! Всякий фуфел даже не показывайте.

Я стояла как побитая градом: цены не просто озадачивали, а депрессировали. Лучше бы я подобрала свои очки из урны!.. Но обратного пути не было, пришлось примерять то, что предложила вежливая продавщица. Шанель мне оказалась не к лицу, Карден с Лораном — тоже. Зато, когда я надела изделие от Сальваторе Феррагамо, Алина взвизгнула: «Супер!» Не прошло и пяти минут, как в оправу вставили пластиковые линзы с нужными мне диоптриями. Новые очки значительно повысили мою самооценку. «Инкогнито» я покинула порхающей походкой, с задранным вверх подбородком. Конечно, тот факт, что расплатилась за очки моя потенциальная конкурентка, меня несколько удручал, но я утешилась обещанием вернуть семь тысяч, когда получу зарплату.

— Ты ох…ла?! — возмутилась Гладкова. — Это мой подарок за то, что ты научила меня отправлять факсы.

Я действительно, наверное, чего — то не поняла, но ведь к факсам Алина и не притронулась… «Извозчик» любезно ожидал на улице, чтобы доставить нас в бутик Naf — Naf. Алина небрежно переворошила плечики с вещами на кронштейне, купила себе первую попавшуюся мохеровую кофточку, но надевать ее не стала — швырнула пакет с обновкой на заднее сиденье, а сама опять села впереди. Обернулась ко мне:

— Юлька, родная, не злись, что я тебе ничего не взяла. Сама видишь, в Naf — Naf ты ни фига не влезаешь и в «Аркаду» тебя вести бесполезно. Ты — клевая, но слишком толстая, срочняк надо худеть!

— Ну знаешь… — растерялась я. Подумаешь, сорок восьмой размер, встречаются девушки и толще меня…

— Куда ехать — то? — недоумевал шофер.

— Вали на… — Гладкова послала его туда же, куда до этого меня, и швырнула таксисту пару сотенных купюр. Потом заявила, что хочет выпить кофе, и потащила меня в заведение «Кофе — Terra».

Странно, кофе и едой там почти не пахло, воздух был спертым, прокисшим, затхлым, а посетители слишком громкоголосыми, развязными, неопрятными. Алина заказала кофе, коньяк, десерты и взялась расспрашивать, где и с кем я живу, постепенно добившись своего и пробудив во мне желание излить душу. Затравленно озираясь, прихлебывая так себешный жидкий кофеек, я призналась, что попала в жуткий переплет с фотографом, запечатлевшим Аллу Крымову с любовником, после чего меня домой не тянет.

— Ну и ладно. Поехали со мной, тусанемся! — Она ткнула окурок в нетронутое пирожное и с брезгливостью отодвинула от себя блюдечко.

Зачем портить продукты — не понимаю! На планете столько голодных, а на столе есть пепельница… Но это ее дело. Я спросила:

— А куда ехать?

— К Ярцевым. У них такой суперский коттедж, просто обалдеть!

Понятия не имею, кто такие Ярцевы, но какая разница?.. Пусть мои надзиратели немного поволнуются, решила я, и я от них отдохну. Я убедила Алину не вызывать такси, а поймать машину, не отходя от кассы, прямо тут, на улице Ленина. Она согласилась, остановила обыкновенного жигуленка, но от своих расточительных замашек не отказалась:

— Шеф, давай дуй по Колыванской трассе, а дальше я покажу. Плачу двести бакинских!

Машина была дряхленькая, с изношенными рессорами, и меня быстро укачало. Только мы свернули с Дмитровского моста направо, как я уснула. Мне снилось, что я еду в тряском автобусе, битком забитом знакомыми пассажирами, — тут и подлый Гриня, и баба Глаша, и Надя Краснова, и Маркел, и Илона Карловна, и Мэл Гибсон, точно знающий, чего хочет женщина… Вдруг я с ужасом обнаружила, что водительское место пусто, а автобус разгоняется и все набирает скорость.

— Да придержите же руль хоть кто — нибудь! — вскинулась я. — Остановите автобус!

— Ты чего, маленько ку — ку, да? Сиди, — опрокинула меня назад, на спинку сиденья, Гладкова. И произнесла странную фразу: — Снег белый, как кокс.

За окном автомобиля, в самом деле, шел снег, падал медленно, в ритме вытягивающего душу блюза. Но при чем тут кокс? Кокс черный, подумала я, снова проваливаясь в дремоту. Сквозь забытье услышала, как Алина велела шоферу свернуть налево и открыла глаза. Свет фар выхватил с обочины указатель «Новосибирск — 60 км», и машина юркнула в кромешную тьму, прочерченную снегопадом. Фонарей вдоль дороги не наблюдалось, узкую дорогу с двух сторон стиснули высокие деревья, стоявшие стеной, и от всего этого: темноты, неизвестности, дикого соседства — мне сделалось жутковато. Затаившаяся на время головная боль снова толкнулась в виски.

— Куда мы едем?!

— Отстань, — грубо посоветовала Алина и диковато расхохоталась. — Лучше вмажься коксом.

Я ничего не понимала. Владелец жигуленка рулил, вжав голову в плечи, наверное, его тоже пугали угрюмая безлюдность местности и бесноватый хохот пассажирки. Дядька робко уточнил:

— Долго еще?

— Долго ли, коротко ли, как в сказке, — загадочно молвила Гладкова и снова зашлась неестественным, параноидальным смехом, от которого стыла кровь. Мне захотелось провалиться сквозь днище автомобиля. Но жигуленок продолжил свой бег во тьму и мчался до тех пор, пока горизонт не посветлел и на нем не показались очертания здания, окруженного редколесьем, в темном проеме неба, затканного снегопадом.

— Можно тут остановиться? — робко уточнил водитель.

— Тпру, Зорька! — подтвердила хохотунья и, подняв руку, высыпала шоферу на макушку смятые купюры. Не дожидаясь, пока он их пересчитает, вышла из машины, забыв на сиденье пакет.

— Кофточка! — напомнила я, прихватывая покупку, и с большим сожалением захлопнула дверцу жигуленка, мгновенно устремившегося обратно, в город.

— Ха — ха — ха, кофточка, — зашлась Алина таким диким смехом, будто ее щекотали, — ко — ко — кофточка!

— Пойдем скорее, холодно, — попросила я. — И застегнись!

— Сама застегивайся, — оттолкнула меня эта невменяемая, нарочно шире распахнув свой норковый жакет. — И отвали от меня, деревня! Село глухое. Глухомань непуганая! А — ха — ха-ха!