Виктория Руссо - Очаровательные глазки. Обрученная со смертью

— Почему вы пользуетесь свечами, Степан Степанович? Это так старомодно! — усмехнулся Василий, глядя, на кажущиеся зловещими манипуляции старика с рубинами.

— Эти свечи не коптят и изготавливаются по моему специальному заказу. От ваших газовых горелок у меня болит голова, они портят все: книги, мебель, серебро! Кто мне за это заплатит? — капризно воскликнул лавочник, злясь на собеседника, мешающего ему знакомиться с рубинами. Молодой мужчина заметил его раздражение и умолк. Сердце Василия трепыхалось, он терпеливо выжидал вердикт Степана Степановича. Он стоял в тесной лавке, заставленной различными предметами, но не видел ничего вокруг, потому как фантазия его рисовала роскошные картины из ближайшего будущего, где он — красавец-мужчина, одетый «с иголочки», неспешно прогуливается по Парижу, сидит в лучших ресторанах, бывает в домах французской знати. Вдруг визг старикашки вернул его из приятного мысленного путешествия в неказистую действительность:

— Какого черта?! Обмануть решил старика?! Я стал слаб зрением, но не умом! Я думал, что после стольких лет заслужил хоть немного уважения! Ведь тебе я плачу больше, чем остальным, и не задаю лишних вопросов! А ты еще меня называл «пройдохой»!

— Не понимаю, о каком обмане идет речь?.. — удивился Василий.

— Рубины! — воскликнул Степан Степанович и стукнул маленькими ссохшимися кулаками по столу. Самое отвратительное чувство, которое ему трудно было переносить, — разочарование.

Раздосадованный Степан Степанович начал угрожать донести на лгуна куда следует и швырнул Василию драгоценности, скрипя осипшим голосом:

— Фальшивка!

— Этого не может быть! — разочарованно бормотал аферист, поднимая колье с пола. Он повторял эту фразу снова и снова, беспомощно тер камни рукавом, будто они от этого стали бы настоящими. Мечты и лавочника, и мошенника в один миг обратились в прах — оба делали слишком большие ставки на эти побрякушки.

— Вон, убирайся вон! — выдохнул Степан Степанович и закатил глаза, лицо его стало при этом бледнее полотна. Старик схватился за грудь и начал жадно глотать воздух, пуча глаза и хрипя, издавая при этом непонятные звуки. Василий стоял как вкопанный и не мог пошевелиться. Он не знал, что делать, но бежать за помощью не осмелился, опасаясь дальнейших действий лавочника (ведь кто знает, если старик очухается, то, возможно, выполнит свою угрозу и предаст своего подельника). Спустя несколько мгновений посиневший Степан Степанович испустил дух прямо на глазах у Василия.

Акулина выслушала историю и какое-то время сидела молча. Ей вдруг захотелось закричать: «Я знала, что так и будет, потому что покойников обворовывать — последнее дело! Нельзя было лезть в гробницу и тревожить неуспокоенный дух!». Она сделала несколько глубоких вздохов и обреченно пожала плечами. То, что уже произошло, — не воротишь, теперь Акулине предстояло найти в себе силы, дабы успокоить возлюбленного.

— Ведь Степан Степанович был стар и рано или поздно все равно умер бы, — произнесла она с улыбкой, стараясь не поддаваться панике. — Днем раньше… или позже… На все — воля Божья!

— Это еще не все… Рубины фальшивые! — выдохнул Василий дрогнувшим голосом. Ему казалось, что он стоит у осколков огромного города иллюзий, разбившегося вдребезги и не подлежащего восстановлению.

— Фальшивые? Но этого не может быть! Существует легенда…

— О которой знали все в округе, Акулина! Неужели за эти годы не нашлись бы прозорливые люди, которые догадались, что можно залезть в каменную кровать к мертвой блуднице и просто подменить камни?! Я чувствую себя одураченным!

Василий прошел к кровати и рухнул рядом с Акулиной, опустив голову и безысходно всхлипнув. Молодая женщина бережно запустила пальцы в его волосы, но он недовольно мотнул головой. Таким раненым молодая женщина не видела его ни разу за годы совместных неправедных трудов, словно рубины отравили их существование и мысли и забрали жизненную силу. Молчание было невыносимым и Акулина снова начала подбирать слова, которыми могла бы утешить своего возлюбленного:

— Это ведь не так страшно… Деньги у нас есть и…

— У нас нет денег, Акулина! — резко прервал ее мужчина, не поднимая головы.

— Но как же?.. Ты ведь держал их в банке…

— Я забрал наши деньги и внес оплату за два месяца за новую квартиру, вход в которую был через парадную чистую лестницу. Я думал, что наконец-то могу пожить как человек! Пожить как все эти напыщенные богатеи, швыряющие монеты направо и налево!

— Но разве деньги — самое главное, Васенька? — еле слышно выдохнула Акулина, уставившись перед собой.

— Так что же еще важно в этой жизни? — удивился Василий. Он ей показался в эту минуту совсем другим, не таким, как раньше: мудрым, заботливым, добродушным, теперь от него исходило леденящее равнодушие, которого так боялась любящая женщина. Акулина набрала в легкие воздуха и не без труда заставила себя произнести то, что мучило ее последние недели или даже месяцы:

— Я так устала, Вася! Устала брести за тобой в пустоту. Ты всегда говорил, что в конце тоннеля горит свет и даже если темно — то все равно надо двигаться вперед. Знаешь, что в конце нашего тоннеля нет света? Мы застрянем где-то посредине пути и увязнем в собственных горестях и отчаянии! Я иссякла, закончилась, израсходовалась… У меня нет надежды на завтрашний день, потому что с рассветом снова ничего не изменится…

— Ого! — воскликнул молодой мужчина раздраженно. — Кажется, я перестарался!

— Что это значит? — непонимающе уточнила Акулина. Она чувствовала, что в ответ получит словесную пощечину, которая была неотвратима, и преданно ждала, пока он «ударит».

— Я воспитывал женщину, с которой мне будет удобно, но в результате получил барыньку, которая, похоже, начиталась романов, и теперь ей кажется, что она настолько мудра, что сама в состоянии учить всех вокруг уму-разуму! Ты такая же фальшивая, как и побрякушки из склепа.

— Как ты смеешь…

— Акулина, знай свое место! — процедил Василий, злобно сверкнув глазами, после чего поспешно встал с кровати и направился к двери.

— Куда ты? — взволновано воскликнула она.

— Ночью не жди! — пробурчал молодой мужчина, не оборачиваясь.

— Почему я не осталась в деревне?! — крикнула она ему вслед, в отчаянии заламывая руки, как это делали актрисы в дешевых водевилях.

— Скатертью дорога! — услышала в ответ.

Дверь захлопнулась, и от этого звука, а точнее — слов, предваривших его, в ее любящем сердце появилась трещина.

— Ах, если бы я могла умереть, — прошептала она, откинувшись на постель, и глухо зарыдала. Больше всего на свете молодая женщина боялась, что Василий не вернется. Жизни без него она себе не представляла, он был всем для нее — учителем, отцом, любовником, другом. Иного человека ее горемычная душа была не в состоянии принять. Акулина давно смирилась с тем, что стала преступницей, потому что главной целью ее жизни являлось служение мужчине, который когда-то открыл ей совсем другой мир.