Саша Суздаль - Мушкетёр Её Высочества

Офицер быстро слетел с лестницы, чуть не сшибая матросов. При его виде они прижимались к стенке и, широко улыбаясь, орали: «Здравия желаем, Ваше Высочество». «Совсем матросики с ума сошли», — улыбаясь, подумал Жан-Анри, шагая за офицером. Тот остановился перед дверью каюты и открыл её.

— Заходи, — сказал он, пропуская Жан-Анри вперёд. Жан-Анри зашёл в каюту и посмотрел в открытый круглый иллюминатор на Неву и просыпающийся город. Офицер закрыл дверь. Когда Жан-Анри повернулся, офицер страстным поцелуем впился в его губы. Жан-Анри ошалел, застыл на месте и потерял дар речи.

Прошло много лет после затопления, а Киев, если смотреть на него сверху, ещё имел следы разрушений, которые, пока, не имелось возможности восстановить, так как не позволяла экономика местной общины.

Мурик смотрел с магнетика на волны, перекатывающиеся на месте Оболони, Троещины, Дарницы, с ужасом вспоминая пережитое им во время Потопа. Не всё оставшееся население желало селиться в оставшихся х городских коробочках – некоторые предпочли жилища рядом с возрождающейся природой, поэтому строили индивидуальные дома, а восстановление исторических зданий оставили на потом.

К тому времени, когда появилась возможность строить, неожиданное открытие решило транспортную проблему – у людей появились «магнетики», простые капсулы, двигающиеся под действием магнитного поля Земли и огромные ресурсы, требующиеся для восстановления дорог, не понадобились.

Он приземлился прямо возле полуразрушенного Владимирского собора и нажал на кнопку капа, освобождая магнетик. Его нетерпеливо ожидал Гильберт Ламбре. Видя сопливое настроения шефа, он предусмотрительно не подал ему руки, а вместо приветствия поторопил:

— Доктор нас ожидает.

Они покинули здание Владимирского собора, и перешли на другую сторону бульвара через проход в полуразрушенной кирпичной стене, сооружённой незадолго до Потопа. Здесь, как помнил Мурик, располагалась восемнадцатая больница, а застеклённые окна говорили о том, что здание привели в порядок и используют. Ламбре, как будто здесь родился, провёл Мурика на второй этаж, откуда по переходу перешли во второе здание, где находилась прозекторская.

— Нам выделили десять минут, — предупредил Ламбре и постучал в дверь. Немолодой лысоватый доктор окинул их взглядом и сразу перешёл к делу:

— Потерпевший убит острым, длинным и тонким предметом прямо в сердце. Кроме раны на груди, других повреждений не обнаружено. Смерть наступила мгновенно. Следов борьбы нет.

— Что вы можете сказать о предмете, который причинил смерть потерпевшему? — спросил Мурик, разглядывая на трупе дырку в области сердца.

— Ничего не скажу, — ответил доктор, глянув на Мурика, — вероятнее всего, длинный штырь или заостренная длинная отвёртка, так как сердце проколото насквозь и задета задняя сторона грудной клетки. Заключение я напишу позже, и вы сможете забрать его у сестры. А сейчас я должен идти, готовиться к операции.

Мурик кивнул, а доктор, взглянув на него, спросил:

— Кстати, может вам дать что-нибудь от аллергии?

Мурик поблагодарил, но задерживать доктора не стал. Они вышли на улицу, где Мурик вздохнул полной грудью и вытер нос большим платком.

— Пойдём смотреть квартиру потерпевшего, — скучным голосом предложил Ламбре, полагая, что ничего интересного сегодня не произойдёт. Они спустились к университету и свернули направо, на улицу Владимирскую, где жил потерпевший. Поднявшись на третий этаж четырёхэтажного здания, остановились возле квартиры, на двери которой Мурик увидел красную ленточку с надписью: «Коронер СН».

Мурик никогда такую ленту не использовал и, ухмыльнувшись, глянул на Ламбре, который деловито открывал дверь квартиры. В прихожей ничего интересного Мурик не обнаружил, так же как и в спальне, а в зале, который находился справа, царил полный бардак: вещи разбросаны, все ящики стенки старого образца варварски выдраны, а книжные полки, расположенные выше, пусты, так как все книги в беспорядке валялись на полу.

Мурик глянул на Ламбре и тот сообщил:

— Здесь ничего не трогали.

Возле открытой двери на балкон, нарисованная мелом на полу фигура обозначала потерпевшего. Несколько капель засохшей крови отметили занавески из белого полотна, точно на них брызнули вишнёвым соком.

— Кто обнаружил труп? — спросил Мурик.

— Его каждую среду посещал разносчик овощей, — сообщил Ламбре и добавил: — Разносчик включил кап и передал сообщение диспетчеру города.

— Что искали? — спросил Мурик, рассматривая комнату.

— Если судить по двум золотым ангелам на тумбочке у зеркала и золотому обручальному кольцу на подставке, то преступника не интересовали ценности, — ответил Ламбре, показывая на сияющие крылатые миниатюры.

— Что же тогда? — спросил Мурик и Ламбре с готовностью ответил: — Я думаю, что это маньяк.

— Что же он здесь «наманьячил»? — думая о своём, сказал Мурик и, спохватившись, спросил: — Надеюсь, ты не сообщил об этом в бюро?

По растерянному виду Ламбре, Мурик понял, что попал в точку, и подумал, как придётся оправдываться перед начальником бюро Максимилианом Броннером за своего помощника. «Как-нибудь обойдётся», — решил Мурик и сказал:

— Хорошо, заберёшь заключение врача и можешь возвращаться в бюро.

— А вы? — спросил Ламбре.

— Я останусь в этой квартире, — сказал Мурик, взяв папочку, которую таскал Ламбре. На его молчаливый вопрос ответил: — Немного побуду на родине.

Ламбре понимающе кивнул и, показывая на папочку, сообщил:

— Я распечатал специально для вас, — на недоумение Мурика он показал на кап и добавил:

— У меня все в электронном виде.

Ламбре тут же вызвал магнетик и ушёл, снисходительно махнув Мурику рукой. Мурик взял в руки папку, закрыл дверь, оборвав яркую ленту, и спустился пониже, на бывшую площадь Толстого, где собирался импровизированный базар, куда жители окрестных мест привозили на телегах овощи и фрукты.

Купив кулёк антоновских яблок, он поднялся вверх в заросший кустарником сквер, где лежал памятник поэту Шевченко и присел на лавочку. Вгрызаясь зубами в белую сочную мякоть яблока, Мурик, смачно хрустя, открыл папку и принялся листать странички дела.

«Потерпевший, Сотников Валерий Павлович, рождения 2002 года», — читал Мурик и подумал: «Почти, как я». Дальше перечислялись умерший отец и мать, а также бывшая жена, живущая в Швейцарии.

«Нужно будет ее навестить», — подумал Мурик, вчитываясь в скупые слова официальных бумаг. Сотников оказался физиком на отдыхе, участвовавшем в создании магнетиков, но потом бросил науку и преподавал в местном университете.

«Может, убийство связано с бывшей работой?» — подумал Мурик, но сразу отбросил эту идею: общество людей слишком малочисленно, чтобы затевать какие-либо склоки по поводу изобретений. Правду сказать, больше всего Мурику приходилось разбирать несчастные случаи, в отличие от убийств: событий редких в мире после Потопа.