Саша Суздаль - Мушкетёр Её Высочества

Они по-братски сели в одну карету и поехали в замок. При въезде в город венценосных особ встречали торжественным строем и пушечным салютом. Пётр I, обговаривая политические дела, и находясь с Фридрихом I в весьма приятных отношениях, сговорился между делом обвенчать 16-летнюю племянницу Анну Иоанновну, дочь брата Пётра, Ивана Алексеевича, с семнадцатилетним племянником короля Пруссии, герцогом Курляндским и Ливонии, Фридрихом Вильгельмом фон Кетлером. Тем самым упрочив их союз политический.

По совершеннолетию герцога Фридриха Вильгельма фон Кетлера в июне 1710 года подписали брачный контракт с Анной Иоанновной, а в августе он прибыл в Россию, где его с удовольствием встречал Пётр I. Юный герцог в полной мере ощутил русское гостеприимство, и не просыхал до самого своего отъезда.

Пётр устроил для своего нового родственника флотские манёвры с пальбой из пушек, а 31 октября 1710 года во дворце князя Меншикова произошло торжественное бракосочетание Фридриха и Анны. Пиры и банкеты продолжались и дальше, до января 1711 года, когда Фридрих и Анна отбыли в Курляндию.

Но не проехали и полсотни вёрст, как у юного герцога, в результате неумеренного потребления русских горячительных напитков, отказало сердце. Так 10 января 1711 года Анна Иоанновна стала вдовой через 71 день после бракосочетания, толком не познав прелестей супружеской жизни. Её, вместе с телом почившего мужа, отправили в Митаву, столицу герцогства, где она прозябала в постели русского резидента Пётра Михайловича Бестужева, управляющего герцогством.

Последний представитель дома Кетлеров по мужской линии, дядя Фридриха-Вильгельма – Фердинанд, герцог Курляндии и Земгале, становиться герцогом в Митаве не спешил, а проще сказать, не хотел и оставался в Данциге. В связи с этим, в последнее время появились множество претендентов жениться на вдове и занять курляндский трон.

Главным претендентом на руку вдовы, прозябающей в провинции, все считали Морица Саксонского, незаконнорождённого сына польского короля Августа, который настойчиво добивался женитьбы на вдовствующей герцогине. Светлейший князь, желая стать ещё и герцогом, несмотря на то, что уже женат, послал хлопотать перед поляками Бестужева. Но Анне Иоановне напористый мужчина, каковым являлся Мориц, нравился больше, чем старый Меншиков, о котором она слышала только худое.

— А что, Александр Данилович, от Бестужева слышно? — безразличным голосом спросил Ягужинский, покрывая карту.

— Я более надежду составляю на Василия Лукича Долгорукова, — молвил светлейший князь, забирая взятку.

Между тем Анне Гавриловне доложили о новом госте, и та поспешила в прихожую. Молодой человек, лет около тридцати, в синем гвардейском мундире Семёновского полка терпеливо ожидал графиню. Увидев её, мсье Жан-Анри Моризо, с лёгкой руки Петра I, прозванный Иваном Андреевичем Моризо, тут же, со светлой улыбкой, поцеловал руку Анне Гавриловне и на чистом русском спросил:

— Как ваше здоровье, Анна Гавриловна?

— Спасибо вам, не жалуюсь, — улыбаясь, ответила Анна Гавриловна. Она относилась к молодому человеку с симпатией и рада, что он принадлежит к кругу друзей мужа.

— Павел Иванович в кабинете, — многозначительно доложила она, так как игра в карты в недалёкие времена Петра I совсем не поощрялась.

— У вас гости? — спросил Моризо, проходя в зал и потирая руки.

— У нас Маша Меншикова, вы наверно её и уже видели, — подняла на него прищуренные глаза графиня.

— Признаться, издалека, на помолвке, — согласился с ней Жан-Анри.

— Только она с женихом графом Петром Сапегой, — предупредила Анна Гавриловна и погрозила пальчиком, — а то я знаю вас.

Жан-Анри улыбнулся, Анна Гавриловна явно преувеличила его подвиги, пусть он и не стремился в монахи. Анна Гавриловна провела его на свою половину и представила его баронессе Марфе Ивановне, а потом Маше Меншиковой. Жан-Анри поцеловал ей руку и, улыбаясь, сказал:

— Вы разбили мне сердце, Маша.

— Отчего же, — смущаясь, спросила Маша.

— Я могу вызвать вашего жениха на дуэль и убить, — сказал Жан-Анри и, увидев неподдельный страх в глазах Маши, улыбаясь, добавил, — но тем самым разобью ваше сердце, а от этого вы дважды разобьёте моё.

Маша счастливо улыбнулась, а Жан-Анри добавил:

— Сейчас я освобожу вашего любимого, — и прошёл в кабинет.

— Приветствую вас, господа, — с улыбкой поздоровался Жан-Анри, и взоры играющих тут же переместились на него.

— А не сыграть нам в квинтич, Иван Андреевич, — сказал ему светлейший князь, пожимая руку.

— С удовольствием, — согласился Жан-Анри, пожимая руки Ягужинскому и Остерману и представившись Петру Сапеге.

— Петя, сынок, иди к Маше. Она, поди, соскучилась, — сказал Меншиков зятю, и, улыбаясь, добавил: — А то, я смотрю, игра тебе не в сладость.

Князь Пётр Сапега с удовольствием поднялся из-за стола и, попрощавшись, быстро вышел.

— Ну-с, в банке десять рублей, — сказал Меншиков и положил пяток новых золотых с левым профилем Екатерины I. Посмотрел на игроков и перетасовал карты, а потом молчаливо протянул карты Остерману и тот сдвинул. Светлейший князь раздал по одной на круг и вскрыл свою десятку:

— Что скажешь, Павел Иванович? — Ягужинский глянул мельком на карту и сказал: — Банк.

Меншиков хмыкнул и бросил ему одну.

— Ещё, — невозмутимо улыбаясь, сказал Ягужинский. Меншиков бросил вторую карту.

— Свои, — сказал Ягужинский, глядя на Меншикова. Тот медленно вытянул карту и бросил на стол. Десятка! Ягужинский бросил свои карты и принялся отсчитывать монеты от своей кучки.

— Что скажем, Иван Андреевич? – спросил довольный Меншиков, открывая свою семёрку.

— Десять, — сказал Жан-Анри.

— Что так? — спросил Меншиков, кидая ему карту.

— Оставлю вам на развод, — засмеялся Жан-Анри, выбрасывая десятку и туза, и забирая пять монет.

Игра шла несколько часов и горка возле Жан-Анри заметно выросла. Светлейший князь остался доволен – с приходом Жан-Анри ему удалось отыграться и, даже, соорудить перед собой на столе изрядную кучку золотых монет.

Анна Гавриловна пригласила всех на домашний ужин и мужчины, оживившись, прошли к буфету, чтобы принять перед едой бокал вина, а светлейший князь с радости махнул водочки. Все, не чинясь, уселись за стол и принялись за стерляжью уху с расстегаями.

Из библиотеки к ужину появились Маша Меншикова и князь Пётр. Усаженные напротив друг друга, они всё время перебрасывались взглядами и улыбались друг другу, стараясь соблюсти приличия. Разнесли ботвинью с раками и, почти сразу же, жаркое из телятины.

Подали красное вино. Светлейший князь Меншиков попробовал и сказал, обращаясь к Жану-Анри:

— Вашего завозу? — Жан-Анри кивнул головой и князь добавил: