Мэри Маккомас - Вечность в смерти (сборник)

Он помолчал, глядя на портрет, а затем негромко сказал, обращаясь к экскурсоводу:

– Еще сложнее ответить на другой вопрос, сэр. Как отчеканенная в тысяча восемьсот восьмом году монета оказалась на портрете, написанном тремя годами раньше?

Да, черт побери, он был прав. Как могла оказаться на картине монета, если до 1808 года она просто не существовала? Это что-то сверхъестественное.

Теперь все трое смотрели на портрет, словно ожидая объяснений от предка Саймона. Монета сверкала так, словно хотела поведать свою тайну. Граф глядел с полотна серьезно и внимательно, и Эми подумала, что ему-то, наверное, было известно нечто такое, чего они не ведают и не могут понять.

– Я знаю, как это произошло, мистер Уэст, – сказал наконец экскурсовод. – Если я возьмусь доставить вас в то место, где все это случилось, вы согласитесь туда отправиться?

Эми кивнула, как если бы хотела подсказать Саймону ответ.

– Разумеется, – моментально откликнулся молодой человек. – А пока мы здесь, не могли бы вы рассказать, куда дел третий граф Уэстон картину Гварди, которая принадлежала нашей семье?

– Какую картину? – спросила Эми.

– Картину художника Франческо Гварди. Он написал ее во второй половине восемнадцатого века. Второй граф купил полотно в Венеции во время путешествия по континенту. В то время все так делали – покупали на память картины Гварди или Каналетто. Теперь каждая из них стоит миллионы фунтов.

– И третий граф потерял ее?

«Черт, какая досада!» – подумала Эми и вслух продолжила:

– Или продал? Ведь даже в те времена содержать имение или большой дом было очень дорого. Готова держать пари, это была просто прорва, даже без нынешних диких цен на все.

– Такое объяснение лежит на поверхности, однако никаких документов, подтверждающих это, нет. Только запись в дневнике дворецкого о том, что десятого апреля тысяча восемьсот пятого года картина исчезла. Согласно семейному преданию, впрочем ничем не подтвержденному, третий граф отдал полотно Гварди своей любовнице. Как бы прощальный подарок.

– А подарить ей вместо картины какую-нибудь золотую побрякушку он не мог?

– Нет. Граф как раз перед этим купил превосходную скаковую лошадь, нанял для нее тренера-испанца и поэтому имел долги. Записи об этом имеются. А о картине мы знаем лишь то, что десятого апреля тысяча восемьсот пятого года обнаружили ее пропажу, – Саймон покачал головой и прервал свой рассказ. – Простите. Пропавшая картина Гварди занимает меня не меньше, чем монета.

Не слишком ли он разговорился? Но какая польза американке от этой информации? И по-прежнему ли он убежден, что сия парочка хочет от него что-то получить?

– Мистер Уэст, если вы будете столь любезны и загадаете на монете желание, то, возможно, узнаете, что случилось с работой Гварди, – снова разомкнул уста Арбакль.

– Загадать желание на монете? До или после того, как вы ответите на мой первый вопрос? – по тону можно было понять, что терпение Саймона на исходе.

– Я могу ответить относительно монеты, – тем не менее спокойно кивнул Арбакль, – а если известен ответ и о судьбе картины, то его даст монета.

Саймон раздраженно пожал плечами.

– Что вас удивляет? – спросил экскурсовод.

– Удивляет? Это не то слово, которое мне хотелось бы употребить. Монеты не говорят.

– Не говорят, но эта монета даст ответ. Она может стать теплее или ярче – так же, как на картине, где она кажется ярче, чем все остальные предметы.

Все трое снова дружно повернули головы к портрету, и Саймон кивнул.

– Это я замечал и раньше. Какой-нибудь фокус с освещением или другой прием, который применил художник. – Он вскинул руки, словно оберегаясь от сглаза. – Чушь, чушь, чушь! Мне нужно идти закрывать паб.

– Прошу вас, сэр, – продолжал настаивать экскурсовод. – Почему бы вам не сесть на диван и не попробовать? Обещаю, что много времени у вас это не займет.

Лицо мистера Арбакля выражало отчаяние. «Не раскрывает все свои карты, – подумала Эми. – Но то, о чем этот человек просит, для него крайне важно».

– Послушайте, Саймон, – сказала Эми, первый раз обратившись к нему по имени. – Почему бы вам на самом деле не успокоиться, не сесть на диван и не попробовать? Загадайте желание! Например, чтобы мы ушли.

Она подмигнула экскурсоводу, который в ответ слегка улыбнулся.

– Саймон! – Девушка подождала, пока он переведет на нее взгляд. – Прошу вас. Кому от этого будет плохо?

Эми подошла ближе и чуть слышно прошептала:

– Потратите всего пару минут, зато успокоите старого уставшего человека.

Кто мог бы устоять перед этими честными глазами? Они были способны любого практичного реалиста превратить в дурака-идеалиста. Ну, ладно. Он загадает желание. А желание у него было одно, и его подсказала сама американка – пусть эта парочка навсегда исчезнет куда-нибудь подальше. Саймон Уэст кивнул и сел на диван.

– Отлично. Благодарю вас, мистер Уэст.

Обычные слова, но в тоне Арбакля явно прозвучало огромное облегчение. Почему вся эта чепуха для него так важна?

– Зажмите в руке монету, а я с радостью помогу вам проделать все остальное. Вы, мисс, тоже можете загадать желание.

– Уже загадывала, – пожала плечами Эми. – Полагаю, мое желание никому не могло причинить вреда. Правда, не могу сказать, что я верила, будто из этого что-то получится.

– Тогда загадайте снова, и самое заветное. Помните, чудеса случаются, только если в них по-настоящему поверить. Число желаний не ограничено, загадывайте их сколько угодно. Монета сама выберет самое искреннее из них.

– Это мне нравится, – ехидно заметил Саймон. – Железный кружочек лучше, чем я, знает, что мне на самом деле нужно!

– Да. Именно так, мистер Уэст.

Последние слова экскурсовод произнес тоном отца, который весьма огорчен поведением своего сына. Саймон попытался трезво оценить ситуацию и впервые задумался над тем, кто здесь на самом деле лучше всех понимает, что происходит. Кто или что? Он посмотрел на монету.

Эми сидела на маленьком диванчике возле камина. Саймон опустился рядом с ней. Арбакль принес от письменного стола стул и сел рядом с ними, у стола. Экскурсовод взял монету, загадал, судя по выражению лица, свое желание и передал ее Эми. Саймон наблюдал за тем, как американка берет монету. Она обхватила ее пальцами, а затем крепко сжала кулак.

– Так я могу загадать другое желание, не то, что было прежде? – спросила она.

– Конечно. Думаю, вы так и сделаете, – ответил Арбакль.

Эми закрыла глаза и поднесла кулак с монетой к сердцу. При этом почему-то подпрыгнуло сердце самого Саймона. Он подумал, как хорошо, наверное, верить так же искренне, как верит эта девушка. Эми открыла глаза, снова закрыла и тихо попросила, обращаясь к монете: