Irene - Эфффект линзы

Hope (12:53:49 17/05/2011): Я не знаю.

Cyrill (12:54:00 17/05/2011): Я позвоню тебе. Ты все правильно сделала, что рассказала. С тобой все будет в порядке, я уверен.

Она прислала какой-то невообразимый смайлик, будто промазала по нужным клавишам. Чувствуя, как дрожат пальцы, я набрал:

Cyrill (12:56:14 17/05/2011): Ты говорила брату о своих чувствах после смерти твоего…

Hope (12:56:37 17/05/2011): Нет. Я не хочу его разочаровывать. Он очень переживает. Он подумает, что я сошла с ума.

Cyrill (12:57:10 17/05/2011): Он знал твоего парня?

Hope (12:57:58 17/05/2011): Конечно. Они учились вместе. Я в другой школе, а он — в одном классе с Лешей.

Я пару секунд вглядывался в это сообщение — буквы практически расплывались перед глазами от потрясения.

Cyrill (12:58:13 17/05/2011): С Лешей?

Hope (12:58:14 17/05/2011): Ой…

Cyrill (12:58:15 17/05/2011): Надя?

Cyrill (12:58:15 17/05/2011): Надя, подожди!

Cyrill (12:38:16 17/05/2011): Все нормально, не волнуйся…

«Hope не в сети».

Дрожащими от волнения руками я выхватил из чехла телефон.

— Алло. Кирилл Петрович?

— Здравствуйте, Светлана Борисовна! Простите за беспокойство… Тут у меня один вопрос. У кого из Вашего 11-А есть младшая сестра, которая учится в другой школе?

В трубке послышалось что-то вроде задумчивого мычания. Географичка, наверное, возвела взгляд к потолку, вспоминая.

— Какие странные вопросы, хе-хе-хе, — ее дробный, похожий на стук мелких зерен о стол, смех вдруг не на шутку меня разозлил. — Да, есть у нас такой…

Когда я услышал фамилию, почувствовал буквально физическое облегчение. Последняя часть паззла встала на место. И вместе с этим мной неожиданно овладел дикий гнев.

Я бросил мобильник на стол, закрыв глаза.

Из зала донеслась очередная порция ударов по дереву.

— Кирилл, ну хватит! Не смешно уже! Вот только выпусти меня, я тебе…

Через десять секунд я сбросил защелку, Вика, молотившая в дверь кулаком, едва не вывалилась в коридор.

— Ну держись теперь! — Она бросилась ко мне, но когда наши взгляды встретились, вдруг замерла. — Кир, что с тобой? На тебе лица нет…

Я молча обошел ее и проскользнул в зал, без сил растянувшись на диване.

— Ты меня пуг…

— Я знаю кто, как и за что убил Литвиненко. Я знаю это, черт возьми.

Из-под полуопущенных век я наблюдал, как любимая застыла надо мной с открытым от шока ртом. Ее нежные щеки побледнели, она часто-часто заморгала, немного подрагивая, и опустилась рядом со мной на диван.

— К-как?

Я сел, вдруг едва не потеряв сознания от нахлынувшего неистового бешенства.

— Я хотел знать правду, Вика! Я шел по следу, как овчарка-наркоманка! Я хотел найти ужасного убийцу, отобравшего жизнь у юного мальчика! И знаешь, что?! Попадись мне сейчас Литвиненко, я бы задушил его собственными руками! Потому что тебе, на самом деле, просто повезло!

Я обнял ее крепко, до боли. Вика была смелее и решительнее Нади. Вика была старше. Вика могла дать отпор. И когда она это сделала, Леха начал искать ту, которая не позволит себе подобного. Он прицепился к Ди, но не смог справиться с конкуренцией или просто решил не заморачиваться. А она до сих пор не понимает, что должна быть, по сути, благодарна своему Кириллу за спасенную судьбу. Еще одной неудачи он простить себе не мог. И поэтому взял то, что буквально «лежало под ногами». Влюбленную в него с детства девочку.

Он самоутверждался. Он врачевал свою ущемленную гордость, упивался превосходством, восполнял урон, нанесенный Викой его самолюбию. И не заметил, как зашел слишком далеко.

— Кирюш, ну, не переживай ты так, — сдавленно прошептала Вика и я, опомнившись, немного освободил ее, по-прежнему не отпуская. — Расскажи мне все, что узнал.

Когда я был совсем маленьким, то любил рассказывать маме какие-то небылицы, положив голову на колени. Вика удобно устроилась на диване рядом со мной, и я вновь оказался в таком же привычном, расслабляющем положении, мгновенно почувствовав желанное умиротворение. И начал говорить, пока она нежно перебирала тонкими холодными пальцами мои волосы.

— Знаешь, что… — задумчиво пробормотала Вика, как только я закончил рассказ. — Вроде бы все логично. Но я почему-то не верю в такой мотив.

Я ошарашено поднял взгляд на ее нахмуренное, серьезное лицо.

— По-моему, тут как раз все чисто.

— По-моему, — скептически изогнула брови Вика, — ты просто недостаточно хорошо его знаешь.

Я шумно вздохнул, выказывая тем самым свое категорическое несогласие, но она не обратила на это ни малейшего внимания, продолжая:

— Я не могу сейчас сформулировать то, что меня беспокоит… Но я постараюсь. Господи, как же меня мутит от всего этого…

Я сел рядом с ней и Вика, измучено скривившись, обняла меня за шею. Я почувствовал, что она еле заметно дрожит.

— Что ты думаешь с ним делать дальше?

— Понятия не имею, — признался я. — Кажется, нужно обо всем рассказать Вовке. Но, с другой стороны, я не уверен, что сам не поступил бы точно так же, если бы…

Вика вдруг приложила к моим губам ладонь и покачала головой. Невозможно, но ее лицо стало еще белее.

— Ты — нет. Мне было бы страшно находиться рядом с человеком, способным на что-то подобное, — от ее прямого взгляда цвета морской волны у меня тут же, как всегда, защемило под сердцем. — Кирилл, он совсем не герой, поверь мне. Я чувствую, что дело не в сестре. Корни идут глубже. И выясню, что именно меня смущает.

Я улыбнулся и нежно провел пальцами по контуру ее бархатных, чувственных губ.

— Хорошо. Мы выясним это вместе.

К школе медленно стягивались два привычных потока учеников — один со стороны частного сектора и единственной в городе высотки, другой — с района, застроенного в семидесятые годы ровными одинаковыми пятиэтажками с плохо прорисованными номерами, в которых нездешний мог запросто запутаться. Но сегодня был необычный день. Равномерные, спокойные из-за присутствия во дворе десятков родителей, потоки школьников сверкали белыми рубашками и бантиками и пестрели цветами. Я нервно пожевывал спичку, наблюдая из окна кабинета за всей этой радужной процессией. Погода не радовала — над квадратным двором нависли серо-синие тучи, ветер несколькими особо стремительными порывами потревожил огромные букеты в руках первоклассников.

Последний звонок. Мне всегда было немного жутко от этого словосочетания. А особенно — теперь, когда я слышал на этой же площади, под этой же ивой, отбивавшийся эхом от стекол, настоящий последний звонок по одному из учеников этой школы.

С тех пор, как я узнал от Нади ее страшную тайну, жизнь для меня превратилась в одну нескончаемую погоню за уликами. Просто рассказать историю в лицо виновному явно недостаточно. Его самообладание сделало бы честь любому разведчику. Это значит, что мне необходимо нечто такое, что поставило бы его в тупик и выбило бы из колеи. Иначе он может запросто «уйти в отказ», как говорил Вовка, и никто никакими щипцами не вытащит из него признание. Да я и не хотел, чтобы кто-то выбивал из парня правду. Тем более, что преступление это далеко не однозначное, и я сам до сих пор мучился вопросом, что бы мне пришлось делать на его месте.