Irene - Умри красиво

Внезапно существо исчезает. Наверное, это эльф. Я читала — если очень захотеть, можно встретиться с ними. Они часто прилетают перед смертью. Я умираю? Дыхание перехватывает, в горло будто насыпали огненный песок. Меня трясет, не хватает воздуха.

— Не могу… вдохнуть…

Панцирь, сковывающий мою грудь, исчезает. Теперь я сама — эфирное, невесомое существо.

— Ты где? — спрашиваю я, но не слышу своего голоса. — Не бросай меня, пожалуйста.

И мой эльф остается со мной.

Его дыхание — южный бриз. Его запах — нагретое солнцем лавандовое поле.

Мы соединяемся, сплетаемся, сливаемся воедино. От каждого прикосновения моя кожа вспыхивает миллионами искр, но мне больше не одиноко, и дышу я свободно. Вдалеке вдруг появляются звезды. Звезды сияют все ярче, превращаются во фракталы. Темнота звенит и дрожит, будто от землетрясения. Или дрожу я сама? Тепло вдруг разливается по всему моему прозрачному телу, и я больше не чувствую ничего. Да, так и есть. Я умерла.

Мутные очертания комнаты постепенно проступали четче, хотя я до конца не была уверена, что вижу их воочию, а не продолжаю спать. Нестерпимо хотелось пить. Полежав несколько минут без движения, осторожно пошевелив руками, ногами и головой, наконец решилась сесть. Щеки горели огнем, лихорадило, жутко тошнило. Но самое страшное — не это. Я вдруг поняла, что совершенно ничего не помню со вчерашнего вечера.

Это открытие повергло меня в шок. Вернее, даже удивиться и разволноваться сил не было, поэтому я просто сидела в оцепенении на краю кровати, и пыталась вспомнить хоть что-то после того, как поехала на день рождения к Алисе. Как я оказалась дома? Я ведь ехала к ней, верно? А перед этим была с Кириллом. Так… Кирилл. Прислушалась. Сегодня же воскресенье. Куда он мог деться?

Пошатываясь, побрела на кухню. Каждое движение давалось с огромным трудом, будто при высокой температуре. Надавив на ручку, я открыла дверь на кухню, и замерла с открытым от удивления ртом.

На меня обрушилась стена удушающего сигаретного дыма, смешанного с пронизывающе холодным ветром, врывавшимся в распахнутое окно. Кирилл сидел за столом, уткнувшись лбом в стиснутые кулаки, а рядом дымилась горка свежих окурков, один вид которых тут же напомнил мне, что неплохо бы прочистить желудок. Я подошла ближе, не до конца понимая, что все это означает. Когда мы познакомились, он курил довольно много, но потом внезапно бросил. Даже если никогда не признается, знаю, что он сделал это ради меня. С тех пор я была уверена, что ничто на свете не заставит его вернуться к этой дурацкой привычке — Кирилл никогда не нарушал своих обещаний.

Я тронула его за плечо и он резко обернулся, всего на какой-то миг, вновь отвернувшись к окну.

Его глаза были воспаленными, покрасневшими. А на щеках все еще поблескивали слезы. Я замерла от липкого, отвратительного страха, в ту секунду затмившего все мои чувства. Кирилл плакал? Что могло случиться такого, чтобы он заплакал?

— Что происходит? — еле ворочая языком, проговорила я. — Кир, что с тобой?

— Уйди отсюда.

— Куда?

— Куда хочешь. Мне все равно, — он поднялся со стула, все так же старательно пряча от меня лицо. — С меня хватит.

Он собрался выйти из кухни, но я решительно преградила ему путь.

— Слушай… подожди. Расскажи мне, что случилось. Умоляю! Я ничего не помню! Что бы ни было, Кир, я просто ничего не помню!

Его лицо напряглось, от едва сдерживаемого отчаянья, но спустя несколько секунд он спокойно ответил:

— С чего бы тебе помнить, Вика. Под кайфом люди часто забывают даже свое имя.

В моей гудящей голове все совершенно перемешалось. Под каким кайфом? Это же… это же надо было принять наркотики, чтобы быть под кайфом. Но я бы никогда… Что за бред вообще?! Да, я не помню, у меня жутко все болит. Наверное, я просто оступилась и ударилась головой — отсюда и потеря памяти. Или меня огрели по затылку и хотели ограбить. Либо… да мало ли!

— Это неправда. Этого не может быть.

— Я тоже так думал. Но, черт возьми, немного смыслю в таких вещах. И сегодня утром, когда я нашел тебя около двери, картина была более чем ясная. Кстати, тебя принесли домой, как котенка, и позвонили в дверь, а потом убежали. Даже не знаю, кто бы это мог быть, — с презрением поморщившись, тихо добавил он.

О, нет. Нет, нет, нет! Как это вообще могло произойти?! Может, я понравилась кому-то из сомнительных Алисиных друзей и он мне что-то подсыпал? Или я съела что-то в клубе, и у меня был приступ аллергии? Или меня похищали инопланетяне? Меня била жуткая дрожь, а из глаз давно потекли слезы — странно, даже не заметила, когда.

— Да, еще. Советую тебе пройти обследование.

— Почему? — еле слышно выдохнула я.

— Судя по вывернутому наизнанку белью, у тебя вчера была бурная ночь. И если ты действительно не помнишь, с кем, то лучше сходить к врачу.

Его голос сорвался на шепот, в котором явственно слышалась боль: адская, нестерпимая, почти такая же, как если ему отрубили часть тела — от напряжения на его шее задрожала маленькая жилка. Кирилл стиснул зубы и решительно отодвинул меня с дороги, направившись к выходу, но я повисла на его руке, со всей силы вцепившись в нее. Ни за что не выпущу его из комнаты. Если он сейчас уйдет, я потеряю его навсегда.

— Вика, пусти. У меня нет сил, я не спал всю ночь.

— Нет, нет… подожди, — в голове метались хаотичные, разрозненные мысли, слышался гул тысячи летящих самолетов, грохот перестрелки — все, что угодно, только не слова оправдания. — Кирилл, послушай… Я правда ничего не помню! Но уверена, что я… я бы никогда…

— Так, — ледяным тоном сказал он. — Это все меня уже не интересует. Теперь — что мы делаем дальше. Первое. Нашим отношениям конец. С меня хватит. Второе. Вместе мы жить не будем. Я, наверное, перееду куда-нибудь на пару недель, пока найду для тебя жилье. Но собери свои вещи на всякий случай, пожалуйста. Я попробую достать тебе комнату в общаге уже сегодня.

— Не-е-ет, — застонала я. — Зачем ты все это говоришь?!

— Третье, — не обращая внимания на мои всхлипы, продолжил он. — Я не могу бросить тебя вот так — ты совершенно не умеешь себя контролировать. Поэтому какое-то время буду за тобой приглядывать и найду хорошего специалиста. Если ты не захочешь меняться, дело твое.

— А если поменяюсь?! — с жаром подхватила я, упершись руками в дверные косяки, чтобы не выпустить его в коридор. — Я согласна на любого мозгоправа, Кир! На монастырь, на что угодно… Я люблю тебя, очень, очень! Но я правда не знаю, как эти чертовы наркотики попали в меня…

— Да, человек всегда может измениться. Но это не всегда означает, что отношение к нему станет прежним, — проговорил он, наконец прямо взглянув мне в глаза. Его взгляд полоснул меня холодом. Руки безвольно опустились сами собой. Какую-то секунду он смотрел мне в лицо, будто пытаясь запомнить, а потом осторожно снял с моего пальца кольцо. Повернулся и вышвырнул его в окно.