Эдуард Снежин - В тенетах суккуба

— Он уехал с предками в Волгодонск, я живу одна.

— А что они уехали?

— Юг есть юг.

— Не ври Лариса, — сказала Марина, — у неё папа импотент по радиации, а мама здесь загуляла. Зато у Лариски теперь отдельная квартира, предки оставили её доучиваться в колледже.

— Так сразу всё и выдала, дура! — огрызнулась Лариса.

Колледж в нашем городе считался его гордостью. Туда брали не всех, а по тестовому отбору. Значит красавица ещё и с умом.

— Да, ладно, пошли танцевать Вадик!

Марина выхватила меня со стула и заприжималась в танце горячим телом.

— Ты что всё ещё один? У тебя есть девушка?

Я знал, что Марина разведена.

— Нет и не надо, — ответил я лицемерно.

— Да уж на твоей Тане свет клином сошёлся. Подумаешь!

Я промолчал.

— Займись Ларисой, — предложила партнёрша, — знаешь, она такая… — загадочная! — наконец, подобрала она слово.

Мне стало весело, и я расхохотался.

— Что ты гогочешь?

— Знаешь в чём загадочность всех женщин?

— В чём?

Я наклонился к уху Марины, чтобы не услышала подружка, и прошептал:

— У всех женщин есть п … а, но ведут они себя так, как будто её нет.

— Наха-а-л! — жеманно пропела блондинка.

— Тогда нахал, не я, а Пушкин, это он открыл, вон, видишь, на полке, стоят его «Записки»?

Я заметил краем глаза, как Лариса, то ли ревниво, то ли осуждающе, следит за нашей болтовнёй.

— Вот, дурак, вдруг она что расслышала, — закорил я себя.

Музыка закончилась, мы сели и продолжили возлияние.

Потом я поставил свой любимый «Пинк Флойд» и пригласил на танец Ларису. Она на каблуках была, почти, одного со мной роста — под метр восемьдесят, и поэтому наши взгляды уперлись. В гляделки я ей явно проигрывал.

— Голова идёт кругом от твоих глаз, — выдохнул я.

— А Вы тоже мужик ничего, люблю бородатых, — отвечала девушка.

— Не надо шутить Лара, я в отцы к тебе гожусь.

— Ты что, тоже с радиацией работаешь? — простенько перешла она на «ты», а сам вопрос содержал интимный прозрачный намёк.

— Да нет, я электронщик, — выдал я прямой ответ, пропустив намёк.

— Да? А я хочу программисткой стать.

— Сколько тебе лет?

— Скоро шестнадцать.

— Так тебе пятнадцать? — вконец, изумился я.

— А ты сколько думал?

— Ну, извини, по фигуре лет восемнадцать — девятнадцать.

— Фигура — дура. Акселерация! — захохотала она.

Мне, однако, стало не смешно. Когда на следующий танец я пошёл с Мариной — этикет обязывал меня приглашать дам по очереди, то начал сбиваться с ритма, и отвечал невпопад на её болтовню. Когда мы вернулись на место, то я заметил на столе прямо передо мной кусочек бумаги. Я развернул его. Там было написано: «Я не шутила». Кровь бросилась мне в голову, но потом я успокоил себя: «Так не бывает, просто вот маленькая девочка придумала игру в почту».

Между тем, в дело пошёл и бюракан, потом Марина засобиралась домой, и я пошёл провожать вконец пьяных девчонок. На улице я уже, было, распрощался с ними, но Лариса вдруг шепнула мне: «Я вернусь». Я остановился в растерянности метрах в пятидесяти от своего дома, а девушки зацокали вдаль по тротуару.

Подождал минут пять, потом махнул рукой, сказав опять себе: «Так не бывает», и вернулся домой, не заперев, на всякий случай, входную дверь.

Только отлил в туалете, как в дверном его проёме во всей красе предстала Лариса, застав меня за естественным занятием. Я вздрогнул, но эта неожиданная интимность как-то сразу сблизила нас.

— Не тушуйся, — произнесла Лариса, — я же сказала, что вернусь.

Она подошла ко мне и, обняв за шею, поцеловала в губы. Передо мной поплыл густой обволакивающий туман. Я точно знал про себя, что не смог бы первым сделать такой шаг, поняла это и Лариса, и сделала его сама, не сомневаясь в своей неотразимости.

— Я хочу принять ванну, — сказала она и, ловко сбросив со стуком на пол сапожки, не стесняясь, скинула на стиральную машину джинсовый костюмчик, а потом, зайдя в ванну, сиреневую ночнушку. Ни трусов, ни лифчика на ней не было. Вид гладкого, коричнево загорелого тела, несмотря на то, что стояла только первая половина июня, настойчиво напряг мой истосковавшийся по работе орган.

Тут же богиня облила свой лик шампунькой и включила верхний душ.

Явление Афродиты в пене с торчащими вверх внушительными полушариями грудей, впечатляюще развитыми спортивными ляжками и чёрным, кудрявым треугольником на лобке было потрясающим. Её внутренние половые губы выпячивались аккуратными створками, которые мучительно хотелось раздвинуть. — Раздевайся и иди ко мне, — скомандовала она тихим, но решительным голосом.

Я разделся и зашёл в ванну. Лариса снова обняла меня за шею. Моё естество неудержимо восстало и, несмотря на то, что в девушке было чуть поменьше моих семидесяти восьми килограмм, а тело её было скользким, я приподнял её за ляжки и с писком насадил на возбуждённый член. Голову при этом сверлила всё та же мысль: «Так не бывает». Тут же роскошная акселератка соскользнула в ванну по моим мыльным ладоням, и мы оба чуть не упали.

— Здесь можно только так, — сказала Лариса и развернулась ко мне задом. Высокая красотка имела, к тому же, ошеломительные ноги, длиннее обычной нормы для женщин, сантиметров на десять, поэтому я вошёл в неё сзади без всякого труда, не пришлось даже подгибать свои колени.

Траханье на прямых напружиненных ногах доставило мне большое удовольствие и привело к быстрому и обильному семяизвержению.

— Помыться не дадут! — шлёпнула Лариса меня по заднице. — Иди в кровать.

Я вылез из ванны, встал на полу на колени, прижал девушку к себе, и поцеловал в плоский упругий животик чуть повыше тёмного треугольника на лобке.

Я перешёл в комнату, закрыл на окнах шторы, включил светильник у изголовья тахты, достал из-под лежанки и застелил постель, и плюхнулся на неё ждать Ларису.

— Так не бывает! — опять засверлило в голове.

— Господи, схожу ума, — подумал я и, соскочив на момент с тахты, врубил музыкальный центр. Призывно сексуальный голос Сандры и ритмичные звуки диско расслабили меня в состояние разрядившегося и удовлетворённого самца.

Жизнь была прекрасна!

Хлопнула дверца ванной. В комнате, пританцовывая и подпевая Сандре на английском, материализовалась Лариса — в чём мать родила.

Я, «одетый» также, присел на тахте:

— Да ты продвинутая во всех отношениях!

— Английский? С детского сада учу.

Большое видится на расстоянии. Теперь я, впервые, мог рассмотреть обнажённую девушку при ярком свете, освобождённую от пены и порхающую около аппаратуры в поисках любимых записей.

Конечно, первое, что бросалось в глаза и неимоверно возбуждало — это прилично, вернее неприлично развитая, ошеломляющая попа акселератки с чёткой границей полушарий снизу — так и хотелось подставить под них ладони и подпереть. Попа восседала на мощных ляжках, которые при движениях девушки плотно, без единой щёлки, тёрлись друг о друга, мне почудилось даже, что при этом они электризуются и искрят.