Брэм Стокер - Врата жизни

– Ну, она и вправду очень красивая девушка! Если бы еще она была брюнеткой, а не рыжей! А с той испанкой, пожалуй, стоит покончить. Лучше бы мне с ней не связываться… – на этом Леонард решительно оборвал себя, поскольку тема была сомнительная и уже совершенно неуместная.

Вернувшись домой, он обнаружил письмо отца и забрал в свою комнату, не вскрывая. Только там, устроившись поудобнее, Леонард сломал печать и приступил к чтению.

«Я получил документ, который прилагаю к этому посланию. Разбирайся с этим сам. Ты знаешь мое мнение и мои намерения. Все это мы обсуждали в прошлый раз, когда речь шла о твоих долгах. Я больше не заплачу за тебя ни фартинга. Так что самостоятельно ищи способ уладить дела!

Джаспер Эверард».

К письму был приложен счет от ювелира, указанная в нем общая сумма заставила Леонарда с отвращением скривиться и присвистнуть. Некоторое время юноша держал документ в руках, мрачно глядя на него. Затем глубоко вздохнул и произнес:

– Решено! Тянуть дальше некуда! Нет нужды горевать. Если суждено быть рыжей, пусть будет рыжая! Отлично! Надо только все устроить по-умному. В конечном счете, я неплохо провел сегодня время, даже если скоро лишусь своей свободы.

В тот день Гарольд был по делам в Норчестере. В клуб на ужин он прибыл довольно поздно. Там он встретил Леонарда Эверарда, раскрасневшегося от спиртного и явно разгоряченного свыше обычного. Гарольд был сильно удивлен, увидев его в таком состоянии.

Они были приятелями с детства, а Гарольд всерьез относился к дружеским связям, пусть даже не самым близким. А потому он предложил подвезти слишком много выпившего Леонарда домой, ему показалось, что того лучше не оставлять в этот день в одиночестве. Леонард невнятно пробормотал слова благодарности и сказал, что скоро будет готов отправляться в дорогу. А пока Гарольд ужинал, юноша решил сыграть партию в бильярд.

В десять часов экипаж Гарольда был подан, и молодой человек огляделся в поисках Леонарда, который с момента их краткого разговора на глаза не показывался. Наконец, Гарольд нашел его спящим в курительной комнате, еще более пьяным, чем при первой встрече в клубе.

Путь был довольно долгим, так что Гарольд понял, что его ждет продолжительная и не самая приятная компания. Прохладный ночной воздух оказал свое воздействие, и вскоре Леонард крепко уснул, покачиваясь в такт движениям экипажа, а его спутник следил за тем, чтобы захмелевший приятель не вывалился на дорогу. Приходилось даже придерживать его на крутых поворотах.

Через некоторое время Леонард проснулся, причем в самом скверном расположении духа. Его возмущало и не устраивало буквально все, и он недовольно бурчал. Гарольд говорил мало, избегая любой конфронтации. Наконец, настроение Леонарда изменилось, он внезапно взволновался. Это провоцировало больше хлопот, чем пьяный сон или приглушенное недовольство, но Гарольд сохранял невозмутимость и в этих обстоятельствах. Леонард много болтал, называл Гарольда «дружище» и «старик», обещал ему помощь и всяческое содействие в будущем. Поскольку Гарольд отлично знал, что приятель его человек пустой, погрязший в долгах, и даже в перспективе ему светит совсем скромное наследство, все эти рассуждения казались ему не столько забавными, сколько скучными в своей нелепости. Однако внезапно опьяневший Лео нард произнес нечто, заставившее Гарольда насторожиться – он вздрогнул и напрягся так сильно, что конь испугался и чуть не встал на дыбы.

«Тихо, тихо, спокойнее», – про себя скомандовал Гарольд, пытаясь сосредоточиться и вслушиваясь теперь в не вполне связную болтовню спутника, монотонную и прежде казавшуюся фантазиями пьяного бездельника.

– Что ты сказал? – переспросил Гарольд.

Полусонный Леонард, не слишком отдававший себе отчет в том, что говорит, пробормотал:

– Я говорю, назначу тебя управляющим Норманстендом, когда женюсь на Стивен.

Гарольд похолодел. Мысль о том, что кто-то женится на Стивен, сама по себе была для него словно внезапно обрушившийся на голову ледяной поток, но высказанная вот так, легкомысленно, пустым человеком, недостойным уважения, она оказалась двойным потрясением, от которого в следующий момент у молодого человека вскипела кровь.

– Что ты имеешь в виду? – возмутился он. – Жениться на Сти… мисс Норманн! Да ты не заслуживаешь того, чтобы туфельки ей подавать! Она не пожелает рядом находиться с таким пьяным типом, как ты! Как только ты осмелился подумать и заговорить о ней в подобном тоне?

– Пьяным типом? – рассердился Леонард, гордость которого была задета, несмотря на обстоятельства. – Кого ты называешь «типом»? Сам ты… Говорю тебе: я собираюсь жениться на Стивен, потому что она сама этого хочет. Стивен меня любит. Просто влюбилась в меня по уши! Эй, и что ты на это скажешь?! Эй!!!

Гарольд с трудом взял себя в руки, едва справившись с порывом немедленно выкинуть наглого юнца из экипажа.

– Думай, в каких выражениях ты говоришь о леди! – оборвал он Леонарда, глаза Гарольда пылали огнем, он в ярости схватил болтуна за горло. – Не смей произносить ее имя подобным образом, иначе жалеть об этом будешь дольше, чем ожидаешь! Любит тебя, как же, такую пьяную скотину!

Жесткая хватка Гарольда заставила Леонарда захрипеть, а потом разрыдаться. Переживаемое унижение и неоправданная, с его точки зрения, грубость Гарольда вызвали в его душе жажду мести. Осторожность, мудрость, чувство такта – да и просто умение обдумывать последствия своих слов и поступков – не были свойственны Леонарду даже в более спокойные минуты, а сейчас он и вовсе был во власти эмоций. Освободив горло и защищая его обеими руками, он с трудом сглотнул и выпалил в ответ:

– Да кто ты такой, чтобы называть меня скотиной? Говорю тебе, она меня любит. Да она мне об этом каждый день твердит!

Гарольд чуть не ударил Леонарда по лицу, тоже теряя контроль над собой от гнева. Но Леонард на этот раз почуял опасность, а потому поспешил добавить:

– Эй, ты сам следи за собой! Еще неизвестно, кто из нас пьянее. Повторяю: она сама сказала мне это, и еще много чего наговорила сегодня утром. Она даже просила меня жениться на ней.

Сердце Гарольда болезненно сжалось, он похолодел. Что-то в интонации Леонарда, в его несомненной уверенности подсказывало, что он говорит правду. Каким бы пьяным он ни был, он явно отдавал отчет в своих словах. Однако несмотря на окрепшее и ужасающее его самого ощущение искренности сказанного, Гарольд мог отозваться лишь возгласом отрицания:

– Лжец!

– Я не лжец! – парировал тот, возмущенный тем, что ему не верят, хотя он говорит самую настоящую правду. – Сегодня на холме, там, за домом, она попросила меня жениться на ней. Я пришел туда по ее же собственной просьбе. Вот так! И я докажу тебе. Читай сам!