Норма Бейшир - Танец богов

Но Александр замотал головой.

— Если память вернется ко мне, то это должно случиться само собой, — упрямо сказал он. — Естественным путем.

Мередит решила не упорствовать, понимая, что это бессмысленно. Это решение Александр должен принять сам. Бесполезно на него давить.

— Я уже много раз смотрел эти фильмы, — продолжил Александр. — Все пытался представить, какой она была до того, как это случилось. Удивительно странно — смотреть на экране на собственную мать и при этом видеть совершенно незнакомую женщину.

— На все нужно время, — попыталась утешить его Мередит. — Трудно вспомнить то, что было стерто из памяти целых тридцать лет.

Александр грустно улыбнулся.

— До чего она была необыкновенная, — промолвил он.

— Многие считали её выдающейся актрисой, — добавила Мередит. — Даже великой.

— Я понимаю, почему она стала звездой, — рассуждал Александр. — Дело не только в актерском даровании. Когда я вижу её на экране, мне кажется, что она источает какой-то удивительный свет.

Мередит улыбнулась.

— По словам Тома, оказываясь перед камерой, она не играла роль, а полностью перевоплощалась. Жила жизнью своего персонажа.

— Да, дар у неё был уникальный, — кивнул Александр. — И удивительная мощь. До чего же жаль, что я её не помню. Как бы мне хотелось знать, какова была Элизабет Уэлдон-Райан в обычной жизни.

— Том говорил, что вся её жизнь была в сыне, — припомнила Мередит. — И ни к какой своей роли она не относилась с такой серьезностью, как к материнской. Она даже на время рассталась со съемками, чтобы целиком посвятить себя тебе. Чтобы никогда не разлучаться с тобой.

— Что за гримаса судьбы? — вздохнул Александр. — Она вернулась в кино, чтобы сыграть одну-единственную роль, и именно эта роль разлучила нас навсегда.

— Не навсегда, — напомнила Мередит. — Ты ведь нашел её.

Александр протянул руку и погладил её по волосам.

— Да, но вот поймет ли она сама это хоть когда-нибудь? Узнает ли, что я вовсе не умер тогда? Вернется ли к реальности, чтобы понять, кто я такой?

Мередит прикоснулась к его щеке. Ради Александра она пыталась и сама поверить в то, что это возможно.

Цюрих.

Юлиус Хауптман сидел один за столом в своем просторном кабинете с видом на Цюрихское озеро. Он читал и перечитывал донесения, которые получил этим утром. Уголок губ тронула улыбка. Похоже, над «Корпорации Киракиса» нависли крупные неприятности. Колосс, прозванный «империей Александра», оказался на глиняных ногах. Немного терпения, и махина начнет обрушиваться. А с ней настанет конец и самому

Александру Киракису. Еще чуть-чуть, и можно будет нанести последний, решающий удар. Консорциум вступит в игру и заставит Александра вернуть долги. Расплатиться по счетам. Киракиса уже занесли в черный список. Скоро и с Александром Киракисом и с его империей будет покончено. Они будут уничтожены. Стерты с лица Земли.

Довилль.

Хотя Довилль, старинный фешенебельный и неподвластный времени курорт на побережье Нормандии в июне, июле и сентябре ничуть не хуже, чем в августе, именно в августе численность его населения неизменно вырастает до шестидесяти тысяч, что в двенадцать раз превышает численность жителей, населяющих городок постоянно. В августе нигде больше на всем белом свете не сыскать другого городка с подобной плотностью богачей на квадратный фут площади. Состоятельные люди всего мира бросают в августе свои яхты, виллы, замки, поместья и острова, чтобы влиться в праздничную довилльскую суету, притягивающую всех поклонников скачек и игры в поло. Да, богатейшие люди планеты в августовские дни ежегодно собираются в этом крохотном, площадью всего 880 акров , анклаве на северном побережье Франции, чтобы полюбоваться на быстрейших в мире скакунов, сильнейших игроков в поло, проиграть (или, гораздо реже — выиграть) крупные суммы денег, а главное — повариться в соку коллективного азарта и риска.

Став женой Александра, Мередит каждый год сопровождала его в Довилль и уже давно не удивлялась тому, каким образом крупнейшие деловые сделки заключаются прямо на трибунах ипподрома Латуке, или в раздевалках игроков. Они с

Александром пользовались малейшей возможностью, чтобы сходить на скачки или на аукционы скакунов-малолеток. Днем они нежились под жаркими солнечными лучами на краю бассейна в отеле «Ройал», обедали в ресторанах «Солей» или «Сиро», а по вечерам смешивались в толпе изысканно разодетых посетителей казино «Д'ете». Мередит уже давно заметила, что в августе в Довилле представлены платья и костюмы, пошитые в ателье крупнейших мировых модельеров; причем не только в магазинах и бутиках, но и на плечах женщин и мужчин, присутствующих на спортивных состязаниях, ужинающих в ресторанах, играющих в казино или просто чинно прогуливающихся по знаменитой набережной Променад де Планше. Одевались посетители Довилля, следуя простому правилу: днем хлопок и лен, а вечером — драгоценности.

Мередит, лежа на кровати в одной прозрачной ночной рубашке, прислушивалась к доносящемуся из ванной шуму воды —

Александр принимал душ. В последнее время душевное состояние мужа тревожило её как никогда. После вылета из Нью-Йорка его было просто не узнать. Мередит нахмурилась, вспоминая. Да, увидев Элизабет, Александр разительно изменился. Если раньше в деловых вопросах он был жестким и неуступчивым, то теперь стал просто безжалостным. Да и в поло играл так, словно хотел смести своих противников с лица Земли, размазать по полю. Игра превратилась для него в поле боя. И даже в их интимной жизни произошли перемены. В постели Александр стал требователен и сосредоточен. Словом, он как будто стремился всякий раз заново утверждать себя. Во всем — как бизнесмен, как спортсмен и как мужчина.

Плеск воды прекратился, и Александр вышел из ванной. Мокрые черные волосы блестели, а вокруг бедер была повязано полотенце. Когда он остановился перед зеркалом, причесываясь, Мередит села в постели, подтянув колени к животу и задумчиво разглядывая своего мужа. За ужином он был необычайно тихий, а в последнюю минуту вдруг передумал идти в казино. Выглядел он измученным и нездоровым.

— Я рада, что ты решил сегодня лечь спать пораньше, — сказала она ему. — Меня тоже не тянуло идти туда.

Александр повернулся и смерил её вопросительным взглядом.

— Тебе уже пора возвращаться в Нью-Йорк? — спросил он.

Мередит покачала головой.

— Нет, при желании я могу задержаться до конца недели, — ответила она. — А что, ты опять что-то задумал?

— Я просто думал, не слетать ли ещё на денек-другой в Лозанну, прежде чем мы вернемся домой, — сказал он, бросая расческу на туалетный столик.