Норма Бейшир - Время легенд

Семейство Колби проживало в Джорджтауне, в старинном четырехэтажном особняке, которому, на взгляд Лайнда, было не менее двухсот лет. Дворецкий в белоснежной куртке и черных брюках проводил его в дом.

При виде зала для приемов, его беломраморных полов, лестницы из полированного дуба и старинной хрустальной люстры к Лайнду вернулись воспоминания об иных временах. Вслед за дворецким он прошел в кабинет, где его ожидал сам сенатор.

— Добрый вечер, — с улыбкой приветствовал он Лайнда. — Наши дамы все еще наверху — вы ведь знаете, каковы женщины, — и я полагаю, мы могли бы воспользоваться этой паузой, чтобы получше узнать друг друга. Боюсь, в клубе «Лесное озеро» у нас было не так-то много времени.

Лайнд кивнул, гадая, к чему клонит сенатор.

— По складу своего характера Фрэнсис отнюдь не легкомысленная девчонка, — сказал Колби. — Она всегда была практичной, уравновешенной и гораздо более рассудительной, чем ее сестра.

— Полностью разделяю ваше мнение, — согласился Лайнд.

— Откровенно говоря, именно поэтому мы с женой так удивились, узнав, какое впечатление вы произвели на нее после одной-единственной встречи, — продолжал сенатор. — Вы сразили Фрэнсис наповал.

— Должен признаться, эти чувства взаимны, — негромко произнес Лайнд. — Ваша дочь очень понравилась мне.

Колби кивнул.

— Ясно, — сказал он, наливая виски себе и гостю. — Надеюсь, вы поймете мое беспокойство. Фрэнсис очень дорога мне, и я не хотел бы видеть ее несчастной.

— Я тоже, — заверил его Лайнд.

В этот миг дверь распахнулась и на пороге показались миссис Колби и ее дочери. Увидев Лайнда, Фрэнсис просияла.

— Я так рада, что вы пришли, Джим, — сказала она, торопливо шагая к нему и даже не пытаясь скрыть своего воодушевления.

— Я ни за что не упустил бы возможности встретиться с вами, — отозвался Лайнд, беря ее руки в свои. — Сегодня вы просто ослепительны, Фрэнсис.

— Зовите меня Фрэн, — попросила она. — Терпеть не могу, когда меня называют Фрэнсис — мне сразу приходит на ум эта мерзкая кобыла из кинофильма.

Они ужинали при свечах в огромной старомодной столовой. Изящные серебряные подсвечники, тяжелые льняные скатерти, салфетки и ливрейный лакей напоминали Лайнду о прошлом, которое он всеми силами стремился забыть. Он немедленно отбросил эту мысль, сосредоточив внимание на Фрэн, сидевшей по правую руку от него. Сегодня она и вправду была ослепительна.

«Надеюсь, я поступаю правильно», — малодушно подумал Лайнд.

— Как хорошо, что вы смогли приехать, Джим! — сказала Фрэнсис, когда после ужина они вдвоем стояли на крыльце особняка.

— Я хотел бы увидеться с вами еще раз, — проговорил Лайнд.

Сердце девушки подпрыгнуло. Она слегка покраснела от смущения и спросила:

— Когда?

— В четверг вечером. Это удобно?

— Разумеется.

— Я тут подумал… В Арлингтоне открывается выставка одного малоизвестного художника. Газеты величают его самым талантливым молодым живописцем последнего десятилетия…

— Видимо, речь идет о Томе Келли, — сказала Фрэнсис.

— А, так вы уже слышали об этой выставке?

— Да, слышала и горю желанием ее посетить.

— Отлично. Что вы скажете, если я заеду за вами около семи вечера? Осмотрев выставку, мы могли бы вместе поужинать. Я знаю одно славное заведение на том берегу реки.

Фрэн заулыбалась.

— Замечательно, — отозвалась она и, повинуясь порыву, легонько притронулась губами к щеке Лайнда. — Значит, в четверг?

— Договорились.

Фрэн вернулась в дом, а Лайнд еще долго стоял на крыльце. Наконец он уселся в свою машину, размышляя о том, что делает и с какой целью.

Во всяком случае, гордиться ему было нечем.

— Вы так и не высказали своего мнения о Томе Келли, — заговорил Лайнд, — как о художнике.

— Начнем с того, что при всех моих познаниях в области искусства меня никак не назовешь экспертом, — сказала Фрэнсис, пригубив вино. — Но мне понравилось. Это было намного интереснее, чем я ожидала.

— Вот как? — Лайнд поднял бровь. — Это почему же?

— Откровенно говоря, я не рассчитываю увидеть на маленьких выставках что-то особенное, — объяснила Фрэнсис. — Их устраивают для того, чтобы явить миру очередное юное дарование, но в наши дни не так-то часто встречаются настоящие таланты.

— Вероятно, ваш вкус испортили старые мастера, — предположил Лайнд, вспоминая картины, висевшие в особняке Колби.

— Может быть, — согласилась девушка. — Я предпочитаю французских импрессионистов — Мане, Ренуара… Это мои любимые художники. — Она посмотрела на тарелку Лайнда. — Но вы ничего не едите. Неужели телячьи отбивные так плохи?

— Нет-нет, что вы… Они превосходны. — Лайнд улыбнулся. — Просто мне очень трудно думать о чем-нибудь постороннем, когда я нахожусь в обществе такой очаровательной девушки.

Щеки Фрэн вспыхнули.

— Я польщена.

Лайнд протянул руку над столом и взял ее пальцы.

— Вы особенная девушка, Фрэнсис Колби. Вы знаете об этом?

— Я чувствую себя особенной, когда рядом вы, — смущенно призналась она.

— Рад это слышать, — негромко сказал Лайнд, — потому что я очень хотел бы продолжать встречаться с вами.

— Я тоже, — отозвалась Фрэн.

В течение следующих шести месяцев Лайнд виделся с Фрэнсис практически ежедневно. Они посещали выставки, заглядывали в маленькие галереи, выходили в море под парусами, проводили субботние вечера с семьей Колби в клубе «Лесное озеро», подолгу гуляли по набережной Потомака. Лайнд преподносил девушке дорогие подарки и окружал ее заботой и вниманием, приличествующими принцессе. Он видел, что его усилия дают нужные плоды, и радовался этому. Но он видел также, что Фрэнсис все больше влюбляется в него, и его начинала мучить совесть.

Мысль проникнуть в фирму Колби при помощи Фрэнсис нравилась ему ничуть не больше, чем в тот день, когда они познакомились. Фрэнсис была замечательной девушкой, и Лайнд понимал, что она могла бы стать прекрасной супругой… кому-нибудь другому. Но только не ему.

Однако было уже слишком поздно давать задний ход.

— Вы очень редко и мало рассказываете о себе, Джим, — заявила как-то вечером Фрэн, когда они прогуливались рука об руку вдоль реки. — Почему?

— Собственно, рассказывать особенно нечего, — ответил Лайнд, пожимая плечами. — У меня скучная, ничем не примечательная жизнь.

— А мне ваша жизнь совсем не кажется скучной, — продолжала Фрэн. — Вы храбро сражались на войне и заслужили почетный крест. Это большая честь.

— Я лишь делал свою работу, не более того, — настаивал Лайнд.

— Значит, когда вы помогали французскому Сопротивлению, вы рисковали жизнью по обязанности? — спросила Фрэн.

Лайнд посмотрел на нее.

— Откуда вы узнали? — спросил он.