Мария Воронова - Ледяное сердце Северины

Девочка покорно впитывала «культуру», любовалась видами, но при всяком удобном случае бежала к детскому фонтанчику с фигурками животных и, кажется, разговаривала с ними. Как давно это было… И какой счастливой она чувствовала себя тогда рядом с дочерью и мужем! А что чувствовал Витя, теперь остается только догадываться.

Нет, какова свекровь, подумала Александра с неожиданной злобой. Типичный образ советского интеллигента-диссидента – жить с фигой в кармане.

Для начала ей не стоило лезть в их отношения и требовать от сына, чтобы он прекратил встречаться с отродьем проклятого племени коммунистов. Может быть, влюбленность сама сошла бы на нет. По крайней мере, у нее был бы выпускной вечер! Впрочем, раз Витя послушал мамочку, значит, не так уж был и влюблен.

На папу она обижаться не может. На его месте она поступила бы так же.

А вот мамаша Вити захотела и невинность соблюсти, и капитал приобрести, как все интеллигенты. Ах, бедняжка, как ей мучительно было ходить на собеседования перед заграничной поездкой! Сидела бы дома!

Если уж ты так ненавидела партийных работников, то и выгнала бы моего папу из своего дома! Сказала бы, мой сын женится, на ком захочет, не ваше дело! Лучше в армии послужит, чем свяжется с вашей доченькой. Или поедет поступать в другой город, куда ваши длинные коммунистические руки не дотянутся!

Ничего похожего, она струсила и затаила злобу, понимая, что папа может испортить жизнь не только Вите, но и ей самой.

Всегда так нежно улыбалась Александре и ее родителям, а сама в то же время, оказывается, думала: чтоб вы сдохли.

Размышляя таким образом, Александра не заметила, как оказалась у залива. Она шла очень быстро, вызывая удивление у немногочисленных гуляющих.

У кромки залива камни перемежались кусочками льда, а тихая вода была покрыта тонкой и абсолютно прозрачной ледяной пленкой. От легкого движения волн эта пленка потрескалась и скрипела.

«С другой стороны, родители Вити были вежливы со мной и после того, как коммунисты обанкротились, – сказала себе Александра, которая всегда стремилась к справедливости, – так что обижаться – грех».

Тут показалась знакомая высокая фигура, и Александра удивилась, с какой легкостью мысли о собственном браке вылетели у нее из головы.

– Привет! – сказал Мешков, слегка запыхавшись. – Так и понял, что найду вас у залива! Помните, на Камчатке мы тоже встретились у воды?

– Да? А я пришла сюда чисто машинально.

– Значит, это судьба.

Она посмотрела ему в глаза.

Рука Мешкова легла на ее талию. Он дал ей несколько секунд, чтобы одуматься, но Александра продолжала храбро смотреть ему в лицо.

Просто немолодая пара целуется у залива. Многое осталось за плечами, но жизнь еще не кончена. Чувства еще живы.

Северина встала с постели, привычно расстроившись из-за плохого самочувствия. Недомогание продолжалось слишком давно, чтобы быть случайным, и она не совершала никаких героических усилий, чтобы можно было списать его на переутомление.

Всегда энергичная, легкая на подъем, теперь она прикладывала колоссальные усилия, чтобы заставить себя вылезти из кровати. Каждое утро приходилось с самой собой проводить маленькое совещание на тему: а не послать ли все к чертям и не валяться ли целыми днями в окружении книг и сериалов? По утрам это представлялось ей единственной разумной формой существования. Все время кружилась голова, тошнило, на еду даже смотреть не хотелось.

Она отменила занятия с тренером, потому что в первые же минуты в глазах зеленело, начинался звон в ушах. Преодолеть себя, конечно, можно, но зачем?

Сначала Северина подумала, что это начинается возрастная гипертония и украдкой померила давление маминым аппаратом. Нет, оно оказалось скорее низким. Потом маминым же глюкометром проверила сахар. Тоже в норме. Значит, это так называемые «малые признаки» большой болезни, вздохнула она, но идти к врачу и узнавать приговор не спешила.

Лучше она проживет, сколько сможет, а потом спокойно умрет.

Северина улыбнулась. Подводя итоги, можно сказать, что она прожила хорошую жизнь. Она не была одинока, судьба подарила ей счастье быть рядом с самыми любимыми и любящими людьми, с родителями. Многие ли могут похвастаться таким счастьем?

Никогда так не бывает, что Бог не дает тебе ничего. Обязательно дарит что-то очень хорошее, кому-то родителей, кому-то детей, кому-то супруга, а кому-то талант, просто не всегда то, о чем ты мечтаешь сам.

Она не сразу, но научилась благодарить судьбу, и теперь покинет жизнь счастливым человеком. Ей не придется переживать потерю родителей и разрыв с Тоборовским, который произошел бы обязательно, если бы она зажилась подольше.

Она уйдет любящей и любимой, Бог в своей милости избавляет ее от долгих лет страданий, болезней и потерь.

Думая так, Северина улыбалась. Пожалуй, никогда раньше она не была так спокойна и счастлива, и только одна мысль нарушала безмятежность ее души.

Северине было очень стыдно за эпопею с местью Стрельникову. Какой черт ее толкнул под руку в недобрый час?

Почему она решила что нахамить Таньке Сорокоумовой и разрушить человеку жизнь – явления одного порядка? Сколько злобы и тоски высосала из нее эта, как она думала, праведная месть! Не говоря уже о деньгах, потраченных на взятки и детективов. На эту сумму вполне можно было замутить очередной благотворительный проект или тупо открыть новую крупную точку.

Итог: потрачена куча сил и средств, а в результате она не чувствует ровным счетом ничего, кроме неловкости, и бедняга Стрельников превратился в информационное сопровождение оптимизации здравоохранения, что-то вроде наклейки на дубине закона, принуждающей медиков к рабскому труду.

Нужно убрать подальше свою гордость, встретиться с Новиковым и попросить его о том, чтобы приговор оказался максимально мягким. Ну, потеряет доверие, ну, разорится, подумаешь! Гроб карманов не имеет, на том свете ей деньги не нужны, а близкие, которых она оставляет на этом, в любом случае обеспечены до конца жизни.

Северина долго сомневалась, но все же решила пойти на первое заседание суда и удивилась, в каких убогих стенах осуществляется правосудие. Ей казалось, что суд – это нечто торжественное и парадное, а оказались скучные унылые коридоры, насквозь пропитанные безысходностью.

Приземистый особнячок не так давно привели в порядок, но парадоксальным образом он все равно казался ветхим, обшарпанным и каким-то грязным. Достойный финал героического возмездия, усмехнулась она, брезгливо садясь на скамью.

Стрельников сидел в первом ряду: поскольку его не брали под стражу, он был избавлен от унижения быть запертым в клетке.