Ольга Погодина-Кузьмина - Власть мертвых

– А если откажусь?

Василевский развел руками:

– Зачем тебе отказываться? Получишь свой процент, не обидим. Тридцать тебе, десять мне, двадцать хорошим людям, сорок вернем родному государству. В рамках программы по борьбе с коррупцией. Учти, там тоже люди понимающие, криво не насадят. И с парнем твоим решим проблему. Думаю, пора ему к здешним следователям. Пусть расскажет о нападении, чего требовали, чем угрожали. Придумай, почему сразу не обратились. Испугался, провалы в памяти, все бывает. Пусть опишет этих залетных: приметы, внешность, имена. Тут коллеги работают быстро. Насчет того старого дела, что на нем висит, будет сложнее, но тоже есть варианты решения.

Сообщение было предельно внятным. Глядя в морскую даль, Георгий, глубоко затягиваясь, раскуривал сигарету, намокшую в руках.

– Мой номер в отеле тут пару раз обшарили, твои люди? И по улицам водят, достаточно профессионально.

Владлен удивился или же изобразил удивление.

– Мне зачем? Я тебе полностью доверяю. Может, эта шантрапа? Или твой работодатель, у него ресурсы есть. А ты уверен?

– Нет, больше интуиция.

– Сейчас вообще странное время началось, – одеваясь, сказал Владлен. – Страх в людях появился. Заместители на начальников компроматы несут, начальники на заместителей. Реальные дела пошли, не везде откупишься. Видно, сверху потряхивает систему, высокие головы полетели. Государевы опричники тоже не зря свой хлебушек едят.

– С Древнего Рима человек не менялся, как воровали, так и будут, хоть на кол сажай, – проговорил Георгий.

– Ну, а как же Иосиф Виссарионович? Он хоть на время, а перевоспитал. У меня дед с бабкой были рьяными сталинистами, отца назвали в честь хозяина.

Они уже возвращались к столу, где их ждала Маргарита. Георгий припомнил подходящую к случаю историю:

– Мне в тюрьме рассказывал один авторитет, что он в свое время решил открыть в Воркуте музей памяти жертв ГУЛАГа. И никому это было не надо, ни местной администрации, ни федералам, только свои же братки к нему подтянулись. А когда его осудили на пять лет, дело заглохло. Но потом вроде как нашелся иностранный грант, и теперь волонтеры из Европы ездят этот музей достраивать на добровольных началах. Из этого он сделал вывод: в России за добрые дела берутся или бандиты-разбойники, или западные волонтеры.

– Не согласен, – возразил Владлен. – Конечно, народ у нас обозленный, ничему уже не верит, сколько лапши ему навешали за эти годы, чтоб под флагом демократии разграбить страну. Но сейчас зашевелилось сознание. Люди же видят ситуацию. Видят, как всякая шваль на нефти жиреет, на ржавых трубах и бабкиных пенсиях. Так что демократия – это, конечно, хорошо, но пора бы гайки и закрутить.

– Как сказал Тургенев, если б провалилась Россия, не было бы никакого ни убытка, ни волнения в человечестве. Всем нормальным людям нужно уезжать из этой страны, – категорично заявила Маргарита. – Вы видите, что там происходит? Владлен, конечно, приспособится, он везде пригодится. И вы для него лакомый кусок, извращенец и содомит, вас можно крепко держать за яйца.

Она смотрела на Георгия со спокойным равнодушием, словно пророчица сивилла, закончившая очередной сеанс. Владлен засмеялся.

– Ну нет, мы Жору не отпустим! Кто страну-то будет поднимать?

– Никто уже ничего не поднимет, – поправляя бретельку лифчика, заявила Марго. – Надо жить для себя, сколько нам осталось. Берите пример с Майкла Коваля. Три-четыре миллиона на счете, домик у моря, молодой племянник или кто он там с красивым телом… И вокруг европейская цивилизация. В жизни важно только то, что можно взять руками, вы уж должны это понимать.

– Коваль плохо кончил, – напомнил Владлен.

– Просто надо жить тихо и соизмерять свои возможности.

– Для этого нужно стать Буддой, – проговорил Георгий, вспомнив отчего-то больничную палату с клеенчатыми шторами и освещенное солнцем лицо.

– Это как вам угодно, – покривилась Маргарита.

– Зачем нам Будда? Чем хуже святой Георгий, воин света? – усмехаясь, сказал Владлен и подозвал официанта, чтобы расплатиться.

Пообедать они заехали в гостиницу к Георгию, тот нарисовал для Владлена кое-какие схемы, передал на хранение часть бумаг. Игорь не звонил, но Георгий знал, что мальчик ждет его, поэтому, расставшись с Василевским, сразу поехал в клинику.

Еще из больничного коридора он узнал возбужденный раскатистый голос врача; стука в дверь, очевидно, не услышали. Картина, которую он застал, как жаром из печки, дохнула в сердце ревностью: голый до пояса Игорь лежит на кушетке, толстые, поросшие рыжим волосом пальцы шарят по его животу, на столе две кофейные чашки (медицинский спирт?).

Доктор вскинул породистую голову с ветхозаветным лбом, распрямился, почти не скрывая разочарования.

– Ну что, идем на поправку, отечность спала, через недельку можно на пляж. – Прощаясь, напутствовал: – Не перегреваться, спиртного не употреблять, в излишествах воздерживаться. Колено мазать, регулярно согревающий компресс. И уж постарайтесь избегать дальнейших встреч с боксерами, бегать быстро не получится…

Было понятно, что врач не слишком верит в нападение уличных хулиганов. Поймав его неприязненный взгляд, Георгий вдруг сообразил, что синяки на теле и разбитую голову Игоря эскулап вполне мог приписать гневливости старшего друга, которому младший то и дело доставляет поводы для ревности.

Игорь слушал наставления, опустив ресницы, на щеках его играл румянец, и Георгий явственно представил, как толстые пальцы врача становятся все смелее, ощупывают, лезут, проникают в потайные закоулки мальчишеского тела.

Когда вышли в коридор, тяжеловесно съязвил, сам не зная, где взял это нелепое сравнение:

– Роль ледяной девы явно не в твоем репертуаре.

Но тут же безоговорочно понял, что бредит, что краска на бледном лице вызвана радостью встречи, что отравлять эту минуту глупо и стыдно. Вспомнил, как два года назад забирал его, тоже коротко стриженного, сосредоточенного на своих каких-то мыслях, из клиники под Петербургом. Только теперь тот заметно прихрамывал, словно Коваль поставил на нем свое клеймо.

– Что? – переспросил Игорь.

– Просто вспомнил Байрона – тоже был бледный, загадочный и хромал… Как ты себя чувствуешь?

Игорь пожал плечами.

– Нормально, если не считать, что ночью какая-то жирная гусеница поселилась в моей голове и сожрала весь мозг.

– Значит, надо пополнить запасы протеина.

– Можно сказать, чего я хочу? – спросил Игорь, открывая дверь машины. – Поесть у китайцев, рядом с вокзалом. Тебе, наверное, не понравится, но там правда вкусно.

– Почему бы нет? Показывай дорогу.

Сомнительного вида ресторанчик, куда захотел поехать Игорь, был, очевидно, средоточием каких-то важных для него воспоминаний, но Георгий твердо решил не заводить разговоров о прошлом и как можно реже упоминать имя Коваля, чтобы не чувствовать присутствие третьего за столом. Им принесли полные тарелки коричневого риса с проросшими зернами, блюдо мясистых креветок и мелких жареных кальмаров, графин сливового вина.