Ольга Погодина-Кузьмина - Власть мертвых

В первый раз за все это время во сне он увидел мать. В белом платье, с короткой стрижкой, еще молодая, какой была, когда ему исполнилось лет пятнадцать, она стояла над ним почему-то со свечой в руках. Будила, словно нужно было собираться в школу.

– Вставай, вставай. Тебе пора.

Было лето, дача в Петергофе, он шел по дороге, а она стояла возле колодца, махала вслед рукой. Отец сидел на веранде и читал газету, и цветущий покой висел над ними, и Георгий был рад, что они снова вместе, снова счастливы, и счастье их уже навсегда.

Кофе, который утром сварила ему Марьяна, был слишком крепким и горьким, на дне чашки плавал волос. Она, видимо, не спала всю ночь и казалась больной. Но Георгий не мог и больше не хотел говорить слова сочувствия, умножая бессмысленную ложь. Он жалел ее, но уже ничем не мог помочь ее горю.

Вещей он брал немного, только небольшую сумку. Попрощался с женой из коридора, и она даже не вышла к нему, только крикнула что-то невнятное. Он сел в такси.

Привокзальная площадь была огорожена, уже работала дорожная техника, и машина плотно застряла в пробке. Георгий попросил таксиста высадить его у светофора; мимо торговых палаток, закусочных и блинных направился к боковому входу.

За палатками тянулось строительное ограждение из профлиста, и возле него, в темном углу, он боковым зрением заметил мужчину примерно одного с ним возраста, в сером костюме, в отглаженной рубашке, в брюках со стрелками. Тот, наклонившись, о чем-то спрашивал подростка лет четырнадцати. Мальчишка в грязной куртке, не по размеру большой, угрюмо кивал.

Георгий прошел мимо, но, сам не зная зачем, остановился у киоска с газетами, закурил. И увидел двух других беспризорников, младшему из которых было на вид не больше десяти-одиннадцати лет. Худенький, с тощей шеей, он шагал, опустив голову и ссутулив плечи, словно нес неподъемный груз. Отглаженный мужчина сразу взял его за плечо, развернул к себе, заглянул в лицо. «Что мне здесь нужно?» – подумал Георгий, бросая сигарету под ноги.

Почему-то сейчас ему вспомнилась драка, в которой он поучаствовал еще в студенческие годы. Несколько человек с железными трубами, он вдвоем с однокурсником. Потом, в больнице, где ему зашивали удачно рассеченную бровь, он с удивлением понимал, что каким-то чудом боевая стратегия, предложенная товарищем, принесла им победу. Делом минуты было определить вожака, кинуться на него, сбить с ног, пинать, не размышляя и не жалея, вселяя в сердца его подручных ужас и растерянность.

Георгий уже толкнул дверь вокзала, но какая-то непреодолимая сила заставила его повернуть обратно. Он чувствовал, что, если не сделает того, что почему-то должен сделать, уж никогда не сможет выбраться из лабиринта больших и малых предательств, чужих и собственных, которыми был размечен весь его путь. Отглаженный мужчина вел беспризорника к автомобильной стоянке. Георгий окликнул их, задав бессмысленный вопрос:

– Что здесь происходит?

Вцепившись в плечо мальчишки, мужчина оскалился, словно собака, у которой пытаются отнять миску с едой.

– Что надо?

Его глаза даже в сумерках голубели выцветшим ситцем, и лицо казалось смутно знакомым, хотя Георгий был уверен, что видит его впервые. Странным образом, незнакомец тоже как будто узнал его. Мальчишка вывернулся, как ловкий зверек, метнулся в сторону, побежал.

Георгий шагнул вперед, испытывая необычное чувство. Одним невероятно широким взглядом он охватывал все небо, облака, золотистый рассвет, видел полосы пешеходного перехода и угол дома напротив, припаркованные машины и женщину с коляской, спешащую к вокзалу; он видел тяжелые бронзовые двери, лица таксистов и дорожных рабочих, тень памятника на площади, табло расписания поездов и отражение фонаря в луже. Мир захлестывал поток несказанного света, и Георгий вдруг ощутил, что эта секунда отпечатывается в его сознании куда отчетливее, чем самые яркие впечатления. Этому не было никаких причин, кроме той, что этот миг был для него последним.

Человек в сером костюме что-то держал в руке, и боль входила в тело, словно в груди Георгия прожгли дыру. Он опрокинулся назад, в пропасть, и только за долю секунды до конца смог зацепиться за одну из мыслей, кружащихся перед глазами, как в калейдоскопе.

Игорь. Что будет с Игорем.

Эта мысль подняла его на гребень потока. Огромная тяжесть тянула на дно, но из последних сил он заставил себя вынырнуть, вдохнуть. Возвращаясь в сознание, он цеплялся за Игоря и чувствовал свой рот, горячий, наполненный кровью… И грохот в голове, и жизнь.

Воздух шершаво саднил легкие, боль не давала дышать, но Игорь сидел возле его постели, сжимал его руку в своей руке. Держал его здесь, среди простыней и боли, возвращал из небытия настойчивым шепотом: «Не оставляй меня. Не уходи».

Георгий не думал и не сознавал себя, но все же знал, что он жив, оба они живы. Он знал, что Игорь всегда будет рядом и будет держать его за руку, и что жизнь сильнее смерти, и что она бесконечна, как звездный свет.

2013