Галимов Брячеслав - Мария Стюарт, соперница Елизаветы

– Нет, не одобрила бы, – твёрдо ответила Джейн.

– Но почему? Ведь сохраняя ему жизнь, вы умножите число его жертв.

– Разве для того чтобы прекратить убийства, надо убивать? Можно сделать так, чтобы убийца никогда не смог убить, тогда и убийства прекратятся.

– И как это сделать? – усмехнулся Энтони.

– Как?… Я не знаю… Наверно, все добрые люди должны объединится против злых людей, и не давать им совершать преступления. Добрых людей больше, чем злых, и они сильнее их, потому что добро сильнее зла.

– А пока мы будем ждать объединения добрых людей для борьбы со злом, смерть будет продолжать своё победное шествие; слёзы и кровь будут литься по-прежнему. Нет, моя дорогая Джейн, кто-то должен остановить зло уже сейчас, кто-то должен взять карающий меч и нанести удар возмездия, кто-то должен спасти невинные души, положив свою душу за них! – вскричал Энтони.

– Вы меня пугаете, – сказала Джейн. – Что вы задумали?

– Любимая моя, – Энтони не удержался и поцеловал её, – обещайте мне, что вы не будете строго судить меня, чтобы вы обо мне не узнали. О, если бы мир был устроен иначе, наше счастье было бы так близко, так возможно! Но мир жесток, и если нам не суждено быть рядом, вспомним, что есть мир совершеннее нашего:

Что-то у меня нехорошо на сердце… Нет, нет, не смотрите на меня с таким отчаянием, – так ерунда, пустые страхи… Мы встретимся, мы обязательно встретимся, – но простите меня за всё, Джейн, и знайте, что я вас никогда не забуду.

– Господи, что вы говорите! Что с вами, Энтони, что вы задумали? Неужели… – она вдруг побледнела.

– Прощайте и простите, – Энтони зашагал к воротам парка.

– Энтони, Энтони! Постойте! – закричала ему вслед Джейн, но он будто не слышал её.

Садовники, работавшие неподалёку, с интересом наблюдали эту сцену.

– Энтони! – ещё раз позвала Джейн, но уже тише.

Когда он скрылся из виду, Джейн сказала себе:

– Нет, этого не может быть. Бог весть, что я вообразила; он честный и благородный человек, а я дурная женщина, если такие мысли приходят мне в голову. Он вернётся, обязательно вернётся; завтра мы встретимся. Просто у него сегодня плохое настроение, с мужчинами это случается.

Елизавета одевалась для игры в мяч. Портные королевы пошили для неё платье нового фасона, Елизавета хотела поразить сегодня придворных.

– Да, да, да, оно короткое, – посмеиваясь, говорила она своим изумлённым горничным, – оно не закрывает лодыжки. Но кто сказал, что платье для игр должно волочиться по полу? Думаю, что вид нижней части моих ног не очень-то смутит наших джентльменов, – но в любом случае, им придётся привыкнуть, потому что мне так удобнее. И никаких фижм – это платье свободного покроя, а на поясе мы стянем его ремнём.

– Мадам! – в ужасе вскричала главная хранительница гардероба. – Вы будете почти голая!

– Между прочим, в мяч играют даже монахи в монастырях. Во время игры они снимают рясы, оставаясь лишь в набедренных повязках, а то и вовсе нагими. А я не собираюсь раздеваться до исподнего, не пугайтесь, – ответила Елизавета, продолжая смеяться, а затем обратилась к Джейн: – Мой отец превосходно играл в мяч, несмотря на свою грузность. Залы для игры здесь, в Вестминстере, и в Хэмптон-корте построены им; он же разрешил мастерам, изготавливающим мячи и ракетки, основать собственную гильдию, которая существует у нас до сих пор. Мы превзошли французов в этом искусстве: наши мячи сделаны из хорошей кожи и набиты шерстью, не содержат песок, мел, известь, отруби, опилки, мох, золу или землю, – а ракетки очень прочные и струны на них никогда не рвутся. Но надо признать, что французы больше нашего привязаны к игре в мяч. Я слыхала, что в Париже есть больше двухсот залов для этого: есть залы, где играют люди из низших сословий, свой зал есть в университете, для профессоров и студентов, – а во дворе Лувра построена открытая площадка для благородных джентльменов. Всех превзошел Франциск, дед нынешнего короля Генриха, – он оборудовал на своей яхте роскошный зал для игры.

Французы называют игру в мяч «jeu de paume», что означает «игра ладонью». Вначале мяч, действительно, отбивали ладонью, потом появились биты, – ну, а теперь мы пользуемся ракетками. Поэтому сейчас во Франции больше распространено другое название: «тenez», будто бы означающее «вот вам, берите!». Якобы слуга, вводящий мяч в игру, выкрикивает именно эти слова на латыни, а во французской интерпретации они звучат как «тenez». Чушь! Где ты видела слуг, говорящих на латыни? Я утверждаю, что «тenez» – это искажённое древнегреческое «tennia» – «тесьма», то есть лента, через которую греки перебрасывали мяч при игре. Об этом пишет, например, Гораций, который советует тем, кому не нравятся римские игры, попробовать греческие, в том числе «tennia».

Но бог с ним, с названием! Пусть французы и ошибаются в его происхождении, но играют в «тenez» они очень хорошо, – и женщины часто лучше, чем мужчины. Более века назад, в разгар Столетней войны, как раз в то время, когда Жанна из Арка так удачно выступила против наших войск, в Париже молодая и красивая женщина по имени Марго – опять Марго, заметь! – играла настолько блестяще, что с её темпом игры не могли сравниться лучшие из мужчин-игроков. Преклоняюсь перед француженками!.. Нет, туфли дайте мне из мягкой замши и без каблука, – сказала Елизавета горничной, принесшей ей обувь. – Я мучаюсь с каблуками каждый раз, когда играю… Да, французы любят игру в мяч, – продолжала она разговор с Джейн. – Карл Девятый, старший брат короля Генриха, был неплохим игроком и называл «тenez» одним «из самых благородных, достойных и полезных для здоровья упражнений, которыми могут заниматься принцы, пэры и другие знатные особы». Кстати, он сказал это за год до того, как кровавые Гизы устроили, с его разрешения, страшную резню в Париже накануне праздника святого Варфоломея… Прекрасные родственники у моей кузины Марии: Гизы – её дядья и кузены по материнской линии, Карл – её деверь, брат первого мужа! – неожиданно воскликнула Елизавета. – А если вспомнить, к тому же, её свекровь Екатерину из рода Медичи, отравившую больше людей, чем чудовищный Александр Борджиа, то стоит ли удивляться, что такие родственники постоянно толкали и толкают Марию на преступления.