Валерий Рыжков - С четверга на среду

На кухне они фантазировали в приготовлении экзотических блюд из яиц, молока, докторской колбасы, и конечно, все получалось замечательно по рецептам кулинарного искусства: из блинов – гренки, из сосисок – шашлык. После экспериментов на коммунальной кухне шли в диетическую столовую или в кафе – мороженицу. Они пообещали, что когда поженятся, то в их рационе никогда не будет пакетиков из супа. В четверг будет рыбный день! Этот период жизни они назвали, шербетом, которого было мало, но было сладко.

В субботу они уезжали на залив. Она на песчаном пляже прижималась к нему, и произносила, то, что говорят девушки в эти счастливые мгновения жизни: «Я люблю тебя. Сильно – сильно. Ты, мой, и я тебя никому не отдам. Запомни, ты мой!» Ирина накидывала шарф на его шею, осторожно подтягивая голову к своим губам, продолжая оккультным голосом ему внушать: «Я никогда никого, так не любила, как тебя!» И он с нарочитой хрипотцой отвечал ей: «Я тебя, тоже, нежно люблю».

Наступило каникулярное время и они уже вынуждены были расстаться на неделю, она улетала на самолете к родителям в гости на юг.

В выходной день приятели отправились в баню, что являлось для них мероприятием общественно-культурного досуга. Сауны финского образца вошли в банную моду города. Баня с сауной утратила значение, как место соблюдения традиции гигиены, которая, если точнее сказать, то местом паломничества, где распаренные люди, как эллины, в белых простынях, философски рассуждали о смысле жизни.

Дмитрий решил поддержать традицию холостяцких привычек, так называемый мальчишник, подогревая интерес Анатолия и Павла к перемене в его жизни. Сначала они вошли в русскую парную, где Павел, как кочегар, плескал воду из ковша на раскаленные докрасна камни в печи, отчего поднимались клубы горячего белого пара, от которого все в парилке приседали на минуту на корточки, и, размахивая березовыми вениками, приговаривали, вот, в чем счастье холостяцкой жизни. Потом они шли досушиваться в сауну, а оттуда в зал отдыха.

– Честно, Дмитрий, я тебе не завидую, ранний брак в наши годы, к скорому расставанию, – заметил Анатолий. – Преимущество холостяка в том, что он вечный жених. Счастлив тот, кто безразличен в любви.

– Не все так плохо в семейной жизни, даже, если она относится к категории студенческой, – парировал Дмитрий.

– Мне ближе гражданский брак, где ты любишь, и тебя любят на равных, – заключил Анатолий. – Для мужчины однозначно, тем не менее, то, что сказанное мною, к данному событию в жизни нашего друга не имеет ни какого отношения.

Дмитрий отмалчивался, и понимал, что шутки по поводу любовных отношений, всегда пессимистичны, так как они наполнены ревностью одних, и завистью других.

– Возлюбленная должна быть вдохновением. Только, вот, что-то не припомню, кто из жен вдохновлял поэта, или писателя.

– У Гете была история любви правда в пятьдесят лет, но к восемнадцатилетней Кристине Вульпиус.

– Вот об этом я и говорю, что мужчина к браку вызревает долго. И свое произведение о Мефистофеле Гёте закончил, в каком возрасте?

– В шестьдесят три года! А мог написать гораздо раньше, как Лермонтов своего «Демона».

– Дмитрий, как ни говори, существует наука статистика, что не все вечно под луной. Представь, что Лев Толстой был бы поэтом.

– Толстого не тревожь, это национальное достояние, он зеркало русской жизни.

Потом в пивном баре Павел подвел итог, поднимая кружку жигулевского пива.

– Другие времена, другие нравы. Решение уважаемого собрания: «Любить или не любить. Кто – за? Кто – против? Кто – воздержался? Принято единогласно! Дмитрий, женись!»

В баре играла музыка. Подошла развязная девица с сигаретой, наклонилась, и тихо спросила у Анатолия, если есть желание, то мальчишник они могут продолжить с ней. Павел категорично отмахнулся от нее рукой, объясняя, как иностранке, что они философы. Дмитрий сидел на скамейке за столом из рыбной закуски, пива, и окурков в пепельнице, на правах жениха с чувством правильно выбранной судьбы, и обреченно смотрел на весь этот пьяный угар, считая себя зрителем в этом мужском веселом клубе.

Друзья расстались, похлопывая по плечу, заверяя друг друга в дружбе.

Он шел по тихим улочкам старой Петербургской стороны ночного города, мимо мечети, киностудии, рынка, зоопарка, зеленых маленьких скверов и садиков с грязными скамейками.

Дмитрий скупился в словах, но не в чувствах, испытывая муки любви в своих ощущениях, которые, как ветер, легко меняли свое направление.

От скал Симеизского мыса спускается ночная прохлада, и отдыхающие от дневного зноя идут к берегу моря. Шумят кипарисы. Ирина походкой юности прогуливается по улочкам приморского городка с подругой Любой, с которой они на прогулочном катере приплыли из Ялты. Они так торопливо разговаривали, что не успевали расслышать друг друга, а потом безудержно смеялись над словами, как над глупостью. У Ирины наплывали, как волны, мысли и чувства при воспоминании о Дмитрии. Она твердила себе, как заклинание: «Я буду любить тебя всю жизнь. Только тебя!».

Люба поведала о своих чувствах к Георгию, чем озадачила на миг Ирину, но так как и у неё изменились жизненные обстоятельства, она почувствовала, как незаметно улетучилось чувство вины перед Георгием. Люба продолжала верещать: «Я ему говорю, что скучаю, тоскую, а он мне в ответ, что меня еще не смог полюбить. Не умеет он радоваться счастью, даже, тогда, когда его девушка любит».

Ирина решила пооткровенничать с подругой: «На моем лице уже улыбка возникает, как только я слышу звонок телефона от него. Я чувствую такую нежность». На что Люба мгновенно отреагировала, заметив, что Ирина по всем приметам – влюблена.

Дни каникул проходили в череде гостей и развлечений. Неспортивная форма ее тела не осталась без внимания пытливого материнского взгляда, а отец терпеливо считал ее калории, и радовался прибавке в весе, поощряя ее беззаботный отдых.

Ирина чаще уединялась с матерью, и он часто досадовал на вынужденное одиночество, и о дамских секретах. Отец открывал сервант, доставал бутылку, выпивая стопку коньяка, весело возвращался на кухню, обнимал дочь, приговаривая, что он знает все их секреты.

Ирина засыпая, мысленно разговаривала с Дмитрием. Ее бывшая комната теперь была тесна для фантазий любви, на кровати она уже не сворачивалась в клубок, как в детстве.

Она почувствовала, что с ее приездом все ждут каких-то перемен в жизни. Георгий пришел в гости с Любой. Он украдкой бросал взгляды на Ирину, и ждал дружеского объяснения. Ирина сказала ему, что у нее есть молодой человек. У Георгия заходили желваки на лице, он кивнул головой в знак того, что все понимает, но самолюбие его было оскорблено, оставляя ему другой шанс, остаться с Любой.