Александр Эльберт - Такова шпионская жизнь

Генерал переводил взгляд с одного неряшливо одетого теоретика на другого, еще более откровенно штатского. Ему вдруг очень захотелось призвать их к порядку, но он не имел на это права. Эти два сотрудника не только не подчинялись ему формально, но были, оказывается, в очень высоком звании. Генерал проявил выдержку и хладнокровно, играя бровями, попросил коллег поторопиться.

— Потому что разрешение на проведение операции может придти в любой момент, — так он сказал и добавил то, что добавлять не надо было бы: — Можете приступать к работе.

Лысый икнул, сдерживая смех, а курчавый сказал совершенно серьезно:

— Всего хорошего. И до скорой встречи. — После чего оба развернулись, причем один через правое плечо, а другой через левое, и вышли из кабинета, не дожидаясь ответа, молча, опасаясь «как бы чего не вышло», вернулись в свой кабинет и только там рассмеялись. А потом устроились поудобнее и стали рассуждать вслух:

— Вне зависимости от того, согласится ли сам Дани на предложение киношников, получит он разрешение Центра или полный запрет, возможны всего два решения: сниматься в этом фильме у этого знаменитого режиссера, или не сниматься. Первый вариант был бы естественным развитием событий, начавшихся совсем недавно в том маленьком городке в центре Европы. И ещё неизвестно, хорошо для дела или плохо то, что лицо профессионального шпиона появится в знаменитом фильме, а у этого режиссера все фильмы знаменитые, — пробормотал, жуя яблоко, лысый.

— Н-да, — протянул курчавый, выковыривая апельсин из кожуры. — Ты прав. Второй вариант выглядит довольно странно. Отказаться от такого предложения… Такое может себе позволить или Эйнштейн…

— Или ненормальный, — сказал лысый, принимаясь за второе яблоко.

Залезли в личное дело:

— Шпионская кличка «Дани», лет ему 40… А по легенде почему-то на 5 лет больше. Странно, наверно связано с прошлыми делами. Холост. И никогда не был женат и не имел гёрлфренд. Это хорошо. Есть идея. Давай его женим… — почесал лысый в голове.

— Погоди, дай подумать, — курчавый доедал второй апельсин.

— У тебя есть возражения?

— Нет, что ты! Прекрасная идея. Вот только на ком?

— Ты думаешь, Лола Шук?

— Нет, надо ему, т. е. Дани, подбросить одну идейку…

— Погоди, я тебя понял: найти невесту на съемочной площадке. Такую, чтобы о его прошлом ничего не знала…

Тут курчавый аж вскочил ногами на кресло и замахал руками:

— Сочинить ему новую легенду и тогда цены такому разведчику не будет. Решено?

— Забавно. Думаешь, получится?

— Должно получиться. А не получится, так хотя бы весело будет. Поехали, завтра к вечеру кончим.

— Только бы этот серьезный генерал не заартачился, — засмеялся лысый.

— А мы серьезно напишем, безо всяких шуточек.

— Так ведь если кто читать умеет — сразу поймет…

— Я думаю, что этот читать не умеет, — совершенно серьезно сказал курчавый. — Несчастный человек, жалко его.

Напрасно беспокоились наши аналитики. Вернулся из отпуска САМ, сделал традиционный обход, увидел нашего молодого генерала, обрадовался ему и задал риторический вопрос:

— А что здесь делает наш «полевой командир»?

Ему ответили. САМ возмутился:

— Этого боевого командира нашей лучшей антитеррористической команды посадили на бумажную, кабинетную работу? Вот я вас!

И тот же день генерала перевели начальником базы боевой подготовки, чему все, и сам генерал в том числе, были несказанно рады.

Дани действительно было 40 лет, а не 45 — как по фальшивым «шпионским» документам. Он и выглядел максимум на сорок. В разведку попал еще в армии, а учиться в университет его направили на «правильный» факультет, где кроме иностранных языков обучали ещё кое-чему. Учили, особенно «кое-чему», хорошо. Так хорошо, что времени на личную жизнь не оставалось. И потом за долгие годы трудной, опасной, но интересной и наркотически затягивающей работы ничего, кроме случайных интрижек, так и не было. Был он всегда на хорошем счету, прошел через всякое и разное, повидал полмира. Правда, в чинах он был небольших, что его самого мало беспокоило, равно как и его мать, у которой он всегда подолгу жил в перерывах между операциями. Мать знала, в какой организации её сын работает, вернее — служит, всё понимала, но совсем недавно не выдержала и спросила, не пора ли ему завести семью, на что он ответил: «Вот доживу до пенсии, тогда и женюсь.»

— Сынок, но я же хочу внуков понянчить. Да и какие могут быть дети у пенсионера?

— Мне, мама, до пенсии не то 5, не то 10 лет осталось. Давай вместе терпеть и ждать.

— Тебе ещё больше 20 лет трубить…

— Нет, мама. У нас пораньше. Вот только отправят меня на пенсию по открытому документу, или закрытому ( Дани имеет в виду свою официальную легенду ), никто не знает.

С университетскими и армейскими друзьями Дани почти не встречался. Полюбить — не получилось, а на время — не стоит труда. Поэтому его достаточно многочисленные подружки были все, или почти все из того же ведомства. Иногда казалось, что Лола Шук — исключение. Они были близки уже пару лет и обоим казалось, что их служебный роман может со временем, если обстоятельства будут благоприятны, если… На втором «если» они вздыхали и грустно улыбались.

И вот теперь ему чуть ли не в приказном порядке советуют жениться, причем поскорее. Мало того, невесту не советуют, приказывают искать на съемочной площадке или рядом с ней. А Лола? Дани не знал, что делать, ни на что не мог решиться, не давал ответа Педрунчику и сильно грустил. Ему бы водочки, так он не пил. Так бы и тянулись Данины страдания неизвестно как долго, если бы не позвонил — вопреки всем правилам шпионской жизни — Дуду и не рассказал про Лолу и Генриха.

И закрутилась свистопляска, и получилось очень даже забавно. На третий день позвонил дежурный офицер и попросил лысого и курчавого показать предложения по делу «киноженитьбы Дани» — так и было сказано — руководителю операции. Помолчав, офицер добавил:

— В любое удобное вам время, но лучше сегодня в 12 дня. Кабинет вам знаком.

Аналитики-теоретики удивленно переглянулись: что-то случилось. Очень уж не похоже на боевого генерала. Вообще-то всё было готово и оставалось только оформить план операции «как положено по уставу».

— Успеем? — спросил лысый.

— Если я буду печатать, то к 12 дня послезавтра, — отшутился курчавый.

— А если я — то на целый день скорее. А на сегодня нам нужна машинистка…

— Или, на худой конец, Майк — компьютерщик.

— Значит, ты будешь устно докладывать, — сказал лысый.

— Разве сегодня моя очередь?

— По правде сказать, этого я не помню. Но и не моя — это я точно помню.