Дмитрий Вересов - Отражение Ворона

– С добрым утром, любимый! – Леди Морвен затушила сигарету в пепельнице, отложила толстую книгу в мягкой обложке. Джо автоматически прочитал название. Джон Фаулз. «Маг». – Я и не предполагала, что ты такой лежебока. И не надо оправдываться джет-лэгом, разницей во времени… Кофе хочешь?

– Но ты… Но я… Когда ты успела? Я только что видел тебя…

– Привет, ребята! Хорошо ли спали?

Вошел Нил Баррен в халате, с перекинутым через плечо полотенцем. Следом, уменьшенной копией отца, устремился к холодильнику Нил-Нил.

– Омлет будете?

– Спасибо, нет, я уже завтракала, – сказала леди Морвен.

– А я буду. – Баррен вопросительно посмотрел на Джо. – А вы, Джо? Как насчет омлета?

– Насчет омлета?.. Нил, что происходит, может быть, вы объясните мне?..

– Вы о чем, собственно?

– Только что я видел мою невесту с вами и вашим сыном у бассейна…

– А, так это вы видели…

– Это он меня видел!

Джо обернулся на голос – и остолбенел от изумления. В дверях стояла вторая леди Морвен, отличавшаяся от первой разве что красным тренировочным костюмом.

Нил Баррен улыбнулся.

– Джо, позвольте представить вам мою невесту, мисс Ирэн Стеклер. Ирочка, это Джо Цорес, жених нашей Дарлин…

– А мы вообще-то знакомы, – голосом леди Морвен сказала Ирэн. – Правда, мистер Цорес видел меня несколько в ином образе.

Она извлекла из нагрудного кармана металлический кругляшок, похожий на крупную серебряную монету, приложила к горлу.

– Элиас Клингзор, личный секретарь ее светлости, к вашим услугам, – произнес ее губами электронный баритон.

– Мисс Стеклер – профессиональная актриса, обладающая уникальной способностью к перевоплощению, – пояснил Нил. – Но ее лучшая роль еще впереди.

Джо оторопело переводил взгляд с одной женщины на другую.

– Господи, – наконец пролепетал он. – И как же я теперь буду вас различать?

– Сердце подскажет, – ласково проворковала леди Морвен.

– Люди, за тарелками! – скомандовал Нил-Нил. – Кушать подано!

– Тата, а Ирэн теперь будет леди Морвен, да? – спросил Нил-Нил, когда Таня, по давнему их обыкновению, прилегла рядом с ним на постель.

– Она теперь будет миссис Цорес.

– А ты? Ты насовсем останешься Ирэн Стеклер?

– А я останусь миссис Баррен. Надеюсь, насовсем.

– И насовсем моей мамой?

Да, беда пришла нежданно-негаданно. Ушла от него Алиска… Как там у Высоцкого было в песне?

Весь год,

Жила-была и вдруг взяла – собралась и ушла.

И вот

Такие грустные дела у меня…

Грустные дела… Как же – грустные! Ужасно несносные теперь у него были дела! И самое страшное в ее уходе от него оказалось в том, что Иван больше не мог работать. Он срывал все сроки. И сроки издательству, и сроки для киностудии. Лева Брюшной уже присылал ребят – бить Ване морду. Но это не подействовало. Пара хорошеньких пощечин да угрозы замолотить его насмерть бейсбольными битами, если к следующему сроку сценарий и рукопись не сдаст, – не оказали должного действия.

Ваня запил.

Запил, как в старые добрые времена.

И если садился теперь к компьютеру, то только для того, чтобы писать стихи или страстно-изнаночно-откровенные эссе… О том, как ему плохо.

Когда Алиска, «уже оттуда», и-мэйлом уведомила его о своем намерении остаться на Западе, Иван с корешком-собутыльником забился на то, что, если и нашла она там себе кого, то непременно алжирского араба или негра из Французского Кот Д’Ивуар… И точно! Именно такого она там и нашла, как потом выяснилось. За бразильца она вышла, проживающего в Лиссабоне.

Эх, видал их Ванька в достатке, когда после первого гонорара за бандитское «Золото» две недели отдыхал на самой западной оконечности Европы, в городке с автогоночным названием Эшторил. Все они, эти бразильяно-португальцы, казались ему маленького росточка – черненькие, вороватые, вроде наших «лиц кавказской национальности», что трутся возле Мальцевского рынка…

А Алиска написала ему: знаешь, я поняла, что португальцы очень похожи на нас…

«Не знаю, – подумал про себя Иван, – может, и похожи, когда гадят… Впрочем, ей виднее – она за этим Пуэбло Мария-Жу-Жу унитаз драит… Он, кстати, бухгалтером оказался. У него в Лиссабоне – аудиторская компания… Эх! „Бухгалтер, милый мой, бухгалтер! Вот он какой – совсем простой…“ И хобяк он у нее имеет положительный – программы для компьютера пишет… то-то у них, надо полагать, веселье дома! Писать программы в виде домашнего увлечения – это что-то по типу того, как раньше положительные во всех отношениях мужья лобзиком выпиливали или по фанерке выжиганием занимались… Класс! Луис Альберто из сериала! И маму его Чоле, наверное, зовут».

Гуляя по Авенидо Де Либердад в ихнем Лиссабоне, обратил Ваня внимание, что все португальцы невысоки: сто семьдесят – это у них самый рослый, и все поголовно в клетчатых пиджаках.

У Ваньки тоже завалялся в шкафу клетчатый пиджак – он его года три как не носил. И Ванька подумал: «Надо его послать Хосе Жу-Жу, пускай носит в свою бухгалтерию… Правда, пинжак ему будет великоват».

От великого до смешного – один шаг. Только Великий живет в Питере, а смешной – в Лиссабоне.

Но живет с его Алиской!

Вот беда!

Встав утром в полпервого пополудни, похмелившись заблаговременно запасенной бутылкой пива, Ванька шел в магазин, затаривался… Потом выпи вал полбутылки водки и садился к компьютеру.

Писать стихи…

Когда твоя ладошка узкая в моей руке дрожала

Подобно рыбке золотой

И нежно пенною волной

Вдоль моего виска бежала

Я понял – утонуть в тебе удел завидный

Охотнику до редкой красоты

Поскольку море ты

Где берегов в глазах не видно

Ах!

И Иван наливал себе еще один стакан…

В той самой Португалии – на пляже где-то меж ду Капо Дель Рока и Кашкайшем, из взятого Ванькиным приятелем напрокат автомобиля – соотечественники Алискиного Хосе Жу-Жу по их национальному обычаю – украли Ванькины вещи. Смешно вспоминать! Среди прочего был и сборник рассказов Довлатова. На русском-то языке! Зачем им?

Ванька его творчеством никогда особенно не восторгался, но на днях услышал по «Радио Свобода» передачу, где рассказывали о зарубежном этапе литературной деятельности покойного писателя, ну, и читали при этом некоторые письма, где в частности Довлатов писал своему другу издателю: «Посылаю новую вещь – вроде эссе. Тут все негодяи выведены под собственными именами».

Ваньке тоже хотелось… Руки так и чесались, ну так и чесались…

Он так и не состыковался с нею во времени.

Разница в возрасте – это не просто разница в возрасте.

Это пропасть между несовместимыми культурами.