Вероника Вереск - Закон маятника

Но все это вовсе не причина, чтобы признаваться, что я распсиховалась, будто кисейная барышня. Сейчас возьму себя в руки и явлюсь на встречу со спокойным независимым видом. И мы как равноправные партнеры обсудим возникшую проблему.

Плюхнувшись на водительское место, я закрыла глаза и добросовестно попыталась успокоиться. А для этого сперва не торопясь досчитала до ста двадцати пяти, затем попыталась просклонять некоторые из английских неправильных глаголов, а в завершение постаралась представить, что вокруг меня не заснеженная Москва, а берег Черного или Средиземного моря. Точно, Средиземного! Я сижу на горячем от солнца камне, передо мной волны с ласковым шуршанием набегают на белый, удивительно чистый песок… Я смотрю вдаль, на горизонт…

Но тут воображение, выйдя из-под контроля, принялось отчаянно хулиганить. На изумрудно-синих волнах закачалась жирная фигура главреда. С отчаянным верещанием он беспорядочно колотил по воде бледными толстыми руками, похожими на два основательно подтухших окорока. За Николаем Васильевичем гналась громадная тигровая акула. Хищно улыбаясь всей пастью, она косилась в мою сторону, как бы испрашивая разрешения на дальнейшие действия.

– Виктория Евгеньевна, душенька, голубушка! – вопил шеф, почти выскакивая из воды. – Спасите! Я больше никогда ничего не буду вам запрещать! Расследуйте, что хотите, беспокойте, кого пожелаете, и слова не скажу. Я вас убедительно прошу: уберите от меня эту хищницу.

Акула снова повернулась ко мне. Почти смягчившись, я собралась отослать ее прочь, но, вспомнив капельки отвратительно пахнувшей слюны, летевшие мне в лицо, с удовольствием произнесла:

– Фас! Взять его!

Широко открыв пасть, акула целиком проглотила шефа. Но в следующее же мгновение на ее страховидной морде появилось такое же выражение, как у Глеба, когда мать Вадима и моя свекровь поила его рыбьим жиром.

– Ладно, так уж и быть. Фу!

Сморщив нос, акула изо всех сил плюнула в сторону берега. На песок, прямо к моим ногам, вылетел помятый, но совершенно целехонький Николай Васильевич.

– Вы все поняли? – строго спросила его я.

– Все! – клятвенно заверил шеф, поднимаясь на четвереньки и пытаясь убрать с лысины вцепившегося в остатки волос краба. – Понял, осознал, исправлюсь в самое ближайшее время.

Со вздохом облегчения я открыла глаза. Все-таки аутотренинг – великая вещь! Недавняя сцена уже казалась не настолько трагичной. В конце концов, мое бывшее место работы – не единственное издание в Москве, а специалиста моего уровня в любом печатном органе должны просто с руками оторвать.

С этими мыслями я катила по зимнему шоссе, практически пустому в это время дня. Следя, чтобы стрелка спидометра не отклонялась от цифры 60, я прокручивала в голове предстоящий разговор с Вадимом. Все-таки для меня обращаться к кому-нибудь за помощью – не самое приятное занятие, и особенно если этот «кто-то» – мой бывший супруг. Но, в конце концов, это форс-мажорные обстоятельства и прошу я не для себя, а для Глеба, нашего общего ребенка…

Я даже не успела испугаться и действовала на полнейшем автомате. Скорее всего, именно это меня и спасло. Совсем рядом, практически впритирку к моему неспешно плетшемуся «глазастику», прогрохотало что-то огромное. Точнее, не просто прогрохотало – оно пронеслось на космической скорости, пронзительно ревя сигналом и создавая сметающие все вокруг воздушные потоки.

Громадная грузовая фура пулей пролетела мимо меня и скрылась за поворотом. Какого черта?! На шоссе достаточно места, чтобы разъехаться как минимум двум таким автомобильным мастодонтам!

Пока я терялась в догадках, мои руки действовали сами, без всякого вмешательства разума. Или «глазастик» отреагировал быстрее своей хозяйки. Он проворно шарахнулся в сторону, изгибаясь и подпрыгивая, как соседская кошка при виде Мыша. Затем, следуя хитрым законам физики, резко развернулся и юзом вылетел на встречку, к счастью пустую, остановившись у края обочины капотом в ту сторону, откуда только что приехал. И что это только что было? Ненормальный какой-то! Тоже мне, развлечение себе придумал…

Но в следующее мгновение я ощутила, как волосы зашевелились у меня на голове, поднимаясь и торча во все стороны, будто наэлектризованные. Из-за поворота показалась уже знакомая фура. Не сбавляя скорости, она неслась прямо на меня. Это уже не укладывалось в рамки розыгрыша, даже самого идиотского… Надо срочно спасаться!

Я уже собиралась выскочить наружу и бежать по снежному полю, оставив «глазастика» на произвол судьбы, как с другой стороны показалось несколько двухэтажных экскурсионных автобусов. Ужас на колесах снова прогрохотал мимо.

Сказать, что теперь мне стало страшно уже по-настоящему, значило бы не сказать ничего. Не знаю, сколько времени я просидела за рулем, уставившись в одну точку и безуспешно пытаясь унять дрожь в руках. В голове царила ослепительная звенящая пустота, сердце грохотало и билось о ребра с такой силой, будто поставило себе цель разорвать грудную клетку и выскочить наружу.

Где моя сумочка? Вот она, под пассажирским сиденьем. Почему эту молнию вечно заедает? Едва не выронив мобильник и с трудом попадая пальцами на нужные кнопки, я принялась набирать номер Вадима. Хотя зачем набирать: вот он, в адресной книжке!

– Извини, я немного не доехала, – заговорила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. – Ты не мог бы выехать мне навстречу? Где я? Сейчас, минутку, дай сообразить. Километрах в двух от поворота к тебе, здесь еще рекламный щит «Коттеджный поселок "Озеро"». Нет, машина у меня не заглохла. И в аварию я тоже не попала. Да, жду.

Не прошло и пяти минут, как рядом затормозил новенький черный «лексус». Передняя дверца стремительно распахнулась, и наружу выскочил Вадим в расстегнутой кожаной куртке под цвет автомобиля.

«Очередную игрушку на колесах себе завел, – мысленно отметила я. – И, небось, полный набор аксессуаров, как же без них?!»

Увидев, что я жива-здорова, Вадим облегченно вздохнул, но, заметив тормозной путь, четко выделявшийся на посыпанном снегом шоссе, и глубокий след протекторов на разделительной полосе, едва не впал в состояние ступора. Вполголоса выругавшись, он резко открыл переднюю пассажирскую дверцу и грохнулся на сиденье рядом со мной, создав почти столько же шума, сколько и Мыш, когда со всего размаха плюхается на пол ванной.

– Тебе что, – возмущенно начал он, – мало своих журналистских расследований, так решила до кучи еще и каскадером заделаться? Жить надоело?!

– Точнее будет сказать: кому-то очень надоело, что я живу.

Судя по всему, Вадим собирался в тысячу какой-то раз сообщить мне, что когда-нибудь я обязательно доиграюсь и что бороться с ветряными мельницами – самое безнадежное занятие на свете. Но, взглянув на мое лицо, белое, как покрывавший обочину снег, безнадежно махнул рукой.