Чарльз Вильямс - Парусиновый саван

— Отчего он умер?

— С ним случился какой-то приступ. Врач анализировал мое описание того, что произошло, и сказал, что скорее всего это был тромбоз коронарных сосудов сердца.

— Ты сочинил это описание?

— Я его написал.

— Ты знаешь, о чем я спрашиваю. Ты написал правду?

— Да, правду. Все было так, как я написал. Слиделл обернулся к Флауэрсу:

— Что там у тебя? Флауэрс покачал головой.

— Никаких изменений.

— Ладно, Роджерс. Ты читал письмо, которое Рейган послал Пауле Стаффорд. Там сказано, что у него было с собой двадцать три тысячи долларов. И что он собирался просить тебя высадить его где-нибудь на берег. Из этой суммы недостает девятнадцати тысяч. У Кифера их не было. Нет их и на “Топазе”. Если Рейган умер, куда могли деться эти деньги?

— Не знаю.

— Ты их украл.

— Я их в глаза не видел.

— Рейган просил тебя высадить его на берег?

— Нет.

— Значит, за все четыре дня он об этом даже не заикнулся?

— Нет.

— А почему?

— Откуда мне знать? — возразил я. Тут Флауэрс поднял руку:

— Ну-ка, повторите последнюю часть разговора. Тут есть что-то странное…

Я взглянул на коротышку. Кажется, кто-то из нас уже спятил.

— Ты врешь, Роджерс, — сказал Слиделл. — Это точно. Рейган отправился в море на твоей лодке только для того, чтобы ты его где-то высадил. Он написал об этом Пауле Стаффорд. Ты же читал его письмо…

— Да.

— И ты утверждаешь, что он даже не просил тебя об этом?

— Он ни разу со мной об этом не заговаривал.

— А почему?

— Не знаю, — ответил я.

— Ну вот, снова то же самое, — вмешался Флауэрс. — Явная смена эмоциональной реакции. Мне кажется, что такой разговор у них был.

— Ты его убил! Так? — прокричал мне в лицо Слиделл.

— Нет, — снова ответил я. Тут я опять увидел, как стою у борта “Топаза” в тот воскресный день, когда зашитое в старый парус тело Бэкстера начало медленно погружаться в морскую пучину. И я вновь ощутил, как меня охватывает необъяснимый страх. Я взглянул на детектор лжи. Самописцы лихорадочно дергались, оставляя на бумаге сумасшедшие зигзаги.

Слиделл придвинулся ко мне вплотную.

— Вы прикончили его вместе с Кифером!

— Нет! — крикнул я. Флауэрс кивнул:

— Он врет.

Я до боли сжал кулаки. Плотно прикрыл веки, пытаясь разобраться в темном хитросплетении собственных мыслей. Там таилось нечто невообразимое. Боже мой, что же это было? Вода сомкнулась над парусиновым саваном, и из него, устремляясь вверх, вылетели пузырьки воздуха. Тело покойного неторопливо опускалось все глубже и глубже, пока вовсе не исчезло из виду. И тут меня охватил страх — сам не пойму отчего… Мне захотелось вернуть усопшего в наш мир.

Я слышал, как плакала Патриция Рейган. Меня ухватили за рубашку на груди и приподняли. Я открыл глаза, Боннер что-то кричал мне прямо в лицо. И в тот же миг видение исчезло. Послышался резкий голос Слиделла, перекрывший все голоса. Боннер отпустил меня.

— Когда ты его убил? — заревел Слиделл.

— Я его не убивал! Слиделл перевел дух.

— Ладно. Рассказывай все с самого начала…Мы вышли из гавани между большими каменными волнорезами на вспомогательном бензиновом двигателе. Вокруг судна бушевал прибой. За штурвалом стоял Бэкстер, мы с Кифером ставили паруса. Ближе к полудню начал набирать силу пассат. Ветер дул с северо-востока. Вскоре мы шли уже под полными парусами. При умеренном волнении началась обычная для “Топаза” килевая качка. Порывы ветра подхватывали фонтаны брызг, которые оседали на парусах и попадали в рубку. Как только мы удалились от берега, парусник пошел правым галсом.

— Ну как, слушается “Топаз” руля? — спросил я Бэкстера.

Бэкстер стоял у штурвала с непокрытой головой и без рубашки, как и мы с Кифером. Лицо его заметно повеселело.

— Отлично идет! — отвечал рулевой. — Но нас немного сносит в сторону.

Я бросил взгляд на судовой компас.

— Курс выдержим?

Неожиданно нос лодки подбросило так, что затрещали суппорты на грот-мачте. Мы шли с поправкой на полградуса по отношению к встречному ветру.

— По мере удаления от берега нас будет немного сносить к востоку, — сказал Бэкстер.

Я встал на несколько минут к штурвалу, чтобы почувствовать лодку на ходу. Затем позвал Блэки.

— Вот тебе подходящий случай научиться управлять парусником.

Кифер самодовольно улыбнулся и взялся за штурвал.

— Этой лоханкой? — спросил он с оттенком презрения. — Да я управлюсь с ней обыкновенным веслом… Какой у нас курс?

— Полный вперед!

— Как это?

— Мистер Бэкстер все тебе объяснит, а я пока приготовлю кофе.

В полдень я сделал для всех сандвичи и встал к штурвалу. Ветер посвежел, и теперь “Топаз” двигался с поправкой к ветру на целый градус. В четыре часа меня сменил Бэкстер. Горы Панамы заволокло дымкой, и постепенно они растаяли за кормой. “Топаз” шел под всеми парусами и сильно кренился под ударами волн. Вода с наветренной стороны с шипением и бульканьем перекатывалась через поручни. Казалось, мой парусник, хорошо оснащенный и отлично подготовленный к морскому переходу, радостно и легко преодолевал милю за милей. Фонтаны холодных брызг обрушивались на корму, оседая водяной пылью на наших лицах. Бэкстер взялся за штурвал, а я решил еще раз осмотреть парус на грот-мачте, который все же беспокоил меня. Бэкстер улыбнулся и тоже озабоченно покачал головой. Мы оба понимали, чем это грозит, но сделать ничего уже было нельзя.

— Какая у “Топаза” длина ватерлинии? — спросил он.

— Тридцать четыре, — ответил я. Существует формула расчета абсолютного максимума скорости судна в зависимости от его водоизмещения. При этом тип судна и мощность его двигателя особой роли не играют. Это функция трохоидной системы волн, образуемой при движении судна. Она составляет 1,34 квадратного корня длины ватерлинии.

Я понял, что Бэкстер углубился в эти расчеты.

— Теоретически “Топаз” может развивать скорость, превышающую семь с половиной узлов, — сказал я.

Бэкстер кивнул:

— Я бы сказал, что сейчас он делает около шести узлов.

Спускаясь в трюм, чтобы приготовить ужин, я видел, как Бэкстер обернулся и окинул взглядом исчезающий в дымке берег Панамы. По лицу его было видно, что он испытывает чувство облегчения. От его прежней угрюмости ,не осталось и следа.

Солнце зашло, и ветер потерял прежнюю силу. Однако парусник по-прежнему стремительно шел вперед. Кифер заступил на вахту до полуночи. Мне удалось соснуть несколько часов. Поднявшись на палубу в двенадцать ночи, я увидел, что дует совсем слабый бриз, а море успокаивается.

— Какого черта?! — взорвался вдруг Боннер, подходя к нам. — Мы что же, так и будем перебирать, как эта паршивая лодка ползла сюда милю за милей из Панамы?