Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— Ты должна соблазнить его, не более того.

— Этим я занимаюсь.

— Меня не устраивает, если он будет испытывать к тебе какие-то чувства.

— Поверьте, я очень хорошо это понимаю. Но я не могу контролировать его чувства; когда мужчина сближается с женщиной, они возникают у него неизбежно.

— Чушь собачья! — презрительно воскликнул Шаповалов. — Если к каждой женщине, с которой сближается мужчина, у него будут возникать чувства, то никаких чувств не хватит. Это должен быть просто элементарный трах. Ты поняла?

— Поняла, — не сразу отозвалась Марина. — Но, как вы говорите, элементарного траха не получится.

— Это еще почему? — изумился Шаповалов.

— Потому что Филипп не простой мальчик. Мне ли вам это объяснять. Если я попытаюсь его элементарно соблазнить, может получиться только хуже. Я его оттолкну.

Шаповалов почувствовал правоту своей собеседницы. Но сдаваться мешало не прошедшее до сих пор раздражение.

— Я вижу, ты становишься специалистом по моему сыну.

— Но вы же сами этого хотели. — Марина по-прежнему испытывала страх перед Шаповаловым, но и не сопротивляться его несправедливым нападкам на нее тоже не могла. Иначе он окончательно раздавит ее.

— Ты должна вести дело так, чтобы у него не возникали бы к тебе никакие чувства. Особенно жалости. Путь даже влюбится в тебя, но не жалеет. У него эта самая чувствительная струна.

— Я постараюсь.

— Уж постарайся, если хочешь получить свой гонорар. И еще дорогая, если у тебя даже возникают тень мысли его окрутить, выбрось ее немедленно из головы. И как можно подальше. Иначе тебе это может сильно навредить.

— Ничего подобного у меня в мыслях нет! — пылко заверила его Марина.

— Не вешай лапшу мне на уши, у такой, как ты, такие мысли не могут не быть. Главное не давать им хода.

— Я сделаю все, как надо, — заверила Марина.

— Надеюсь, — буркнул Шаповалов. Он был крайне недоволен этим разговором. Он провел его не лучшим образом. И по сути дела ничего не добился. Потому что точно не знает, чего же он все-таки добивался.

Шаповалов встал, и, не прощаясь, быстро пошел по палубе. И вдруг остановился: внезапно перед ним, словно из-под земли выросла Алла.

— Я вижу, ты тут приятно проводишь время, — сказала она, улыбаясь.

— Идем, — схватил он ее за локоть и потащил за собой.

Алла не сопротивлялась¸ она покорно следовала за ним. Шаповалов протащил ее через всю яхту, мимо супругов Шароновых, мимо Ромова, мимо членов экипажа. Притащив в свою каюту, бросил любовницу на диван.

Алла взглянула на Шаповалова, его лицо перекосилось от ярости.

— Ты следишь за мной! — крикнул он.

— Совсем нет, я оказалась там случайно, — возразила Алла, вся сжимаясь от страха.

— Не делай из меня идиота! Ты знаешь, я терпеть этого не могу. Как и то, когда за мной следят. Я тебя взял вовсе не для этого. Ты начала забываться, дорогая.

Алла лихорадочно соображала, как вести себя? Она знала, что нельзя позволить ему втемяшить эту мысль в голову. Иначе затем ее оттуда никакими ухищрениями не выковырять.

— Прости меня, но это я от любви. Я ревную тебя, вот и не нахожу себе места. Я знаю, что поступаю неправильно. Но иногда нам так трудно контролировать свои поступки.

Шаповалов сел рядом с Аллой и сжал ее лицо с двух сторон ладонями.

— Девочка, не надо играть со мной. Меньше всего в жизни я верю разговорам про любовь бедных девушек к богатым дядям, которые старше их на целое поколение, да к тому же уродливы. Мне не известно еще ни одного случая, когда такая любовь длилась и после того, как кончались деньги. И твое чувство испарится в туже минуту, когда они испарятся у меня. Так что не надо меня обманывать. Поверь, тебе это не пойдет на пользу. Сколько мы с тобой?

— Год. Даже уже больше.

— Скажи-ка, как время летит, — усмехнулся Шаповалов. — Даже странно, что ты у меня задержалась. Других я отправлял восвояси гораздо раньше. Не пойму и что я в тебе нашел. — Он внимательно осмотрел девушку, по-хозяйски провел рукой по плечам, груди, животу, погладил коленки. — Да, тут есть, где разгуляться.

— Разве мы с тобой не замечательные любовники? — слегка осмелела Алла. — У нас так все прекрасно в постели.

— И поэтому ты решила шпионить за мной, — усмехнулся он.

— Это была моей ошибкой. Грустно, что ты совсем не веришь в мои чувства. А я не знаю, как их доказать.

— А ты хочешь их доказать?

— Конечно! — с жаром воскликнула Алла.

Шаповалов задумался.

— Ладно, есть один способ.

— Какой! — обрадовалась Алла.

— Прыгнешь с верхней палубы в море. Тогда поверю, что ты меня любишь.

— Прыгнуть с верхней палубы в море? — не поверила девушка. — Ты с ума сошел.

— Сошел не сошел, но это для тебя единственный способ доказать свою неземную любовь.

— Но разве нет других?

— Меня устраивает только этот.

Алла отвела от него взгляд, чтобы он не обнаружил пылающую в ее глазах ненависть. Ясно, что он издевается над ней.

— Но ты же знаешь, что я боюсь высоты. Я никогда не прыгала в воду. Да и плаваю не очень.

— Причем, без спасательного жилета, — невозмутимо уточнил условия прыжка Шаповалов.

— Хочешь, чтобы я утонула?

— Хочу дать тебе шанс доказать твою ко мне любовь.

— Но так любящие люди не поступают.

Шаповалов удивлено посмотрел на нее.

— Я разве тебе когда-нибудь говорил о своей любви. Что-то не припомню.

— Ты очень жесток.

— Меня не интересует мнение людей, у которых денег меньше, чем у меня. И уж тем более тех, у кого их вообще нет.

— У тебя в голове одни деньги.

— А у тебя, как я погляжу, геометрические задачки. Ты мне говорила, что в школе была отличницей по математике.

— Какое это имеет отношение к тому, что происходит сейчас?

— Никакого, — согласился Шаповалов. — Просто вспомнил. У тебя нет желания заняться преподаванием этого крайне нужного предмета. Я тебя очень даже представляю в образе учительницы.

— У меня нет диплома.

— Дипломы сейчас покупают. Если, разумеется, есть на что. У тебя есть?

— Ты отлично знаешь, что нет. Ты мне никогда не давал денег.

— Зачем тебе деньги, ты живешь на всем готовым. Так сказать: все включено. Но путевка в райскую жизнь тоже чего-то стоит.

— Чего же?

Шаповалов удивлено поднял бровь.

— Я ж сказал, купания в море.

— Ты это говоришь не серьезно.

— Вот что дорогая, мне надоело тебя убеждать. Хочешь продлить путевку, прыгай. Не хочешь, иди к себе в каюту.

— А что будет, если я пойду в каюту?

— Увидишь. И скоро.

Алла набрала в грудь воздуха. Она уже не сомневалась, как должна поступить. Выбора у нее нет. На Шаповалова нашло упрямство, справиться с которым не существует в мире средств.

— Хорошо, я прыгну.

— Прямо сейчас, — поставил он условие.