Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— Будьте благоразумны, — произнес он, прикидывая, какую занять позицию, чтобы наверняка продырявить череп этого подонка.

— Мы вполне благоразумны, иначе бы потребовали вдвое больше.

— Да вы просто ангелы, — насмешливо скривил губы Шаповалов.

Суздальцев ответил громким и грубым смехом.

— Очень меткое наблюдение.

Шаповалов уже выбрал удобное место и начал передислокацию. Для успеха задуманного надо усыпить их бдительность.

— А ты, сынок, что думаешь? — спросил он.

— Папа, если можешь, отдай им, что они просят.

— Но у меня нет тут таких денег, Филипп.

Внезапно, не дойдя пару метров до выбранной позиции, Шаповалов остановился. Резкая боль расколола грудь пополам. Такого, кажется, с ним еще не было.

Он вдруг испугался, что не успеет выполнить задуманного и последний бой так и не состоится. А он не может допустить, чтобы это случилось, он должен не только довести его до конца, но и выиграть. Поэтому надо спешить, он даже не может себе позволить сделать еще несколько шагов, чтобы добраться до выбранной им позиции.

Шаповалов скосил взгляд на продюсера, тот в свою очередь не спускал с него глаз. Сейчас, сейчас ты получишь то, что заслужил всей своей убогой жизнью, мысленно пообещал ему Шаповалов.

Все это время он держал руку в кармане, сжимая рукоятку пистолета. Теперь оставалось только его быстро достать и выстрелить. Он должен во что бы то ни стало опередить Суздальцева.

Сердце продолжало ныть, но Шаповалов старался не обращать на это внимание. Он сейчас выстрелит, а потом скажет своему врачу, что готов лечь на любую операцию. Пусть делают, что считают нужным. Хоть пересаживают все органы, что у него есть.

Шаповалов что есть силы, сжал пистолет. Ну вот, настал решающий момент. Он сделал резкое движение рукой вверх, и в этот миг сильнейшая боль, словно автоматная очередь, прошила грудь насквозь. Он пошатнулся и повалился вперед, почти к ногам Суздальцева.

Филипп, оттолкнув Ромова, бросился к отцу. Суздальцев не стал ему мешать.

— Папа, папа! — закричал Филипп.

Но Шаповалов никак не реагировал на его крики. Он лежал совершенно безжизненный, его лицо было непривычно синим.

— Врача! Где врач? — в свою очередь завопила Марина.

Врач уже спешил к своему пациенту. Схватив его за запястье, стал щупать пульс, затем приложил уху к груди. Поднял голову и сказал:

— Он умер.