Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— Но мы даже не знаем, жив ли он?

Суздальцев остановился и внимательно взглянул на сценариста.

— Зато знаем, что мы оба живы.

— И что из этого?

— Если он не желает давать нам деньги, мы должны их взять сами.

— И каким же образом? Украсть у него деньги из кабинета. Но они же в сейфе, нам его не открыть.

— Сам знаю, — буркнул Суздальцев. — Есть у меня один план. Я в последние дни много думал, Ничего другого в голову не пришло. Значит, этот вариант единственный. А коли так, его надо осуществить.

— И что за план? — подозрительно посмотрел на него Ромов.

— План такой. — Суздальцев достал из кармана небольшой пистолет и положил на стол. — Взял на всякий случай из дома, вдруг пригодится. А теперь слушай. У старика баб было полно, а сына всего одного настрогал. Хотя отношения у них не очень, но все-таки наследник. А значит, он им дорожит. Мы берем в заложники Филиппа, садимся все вместе в шлюпку, требуем денег и отчаливаем.

— Но это безумие! Мы даже не знаем, куда плыть, где берег?

— Берег не далеко.

— Откуда вы знаете?

— Я сегодня подслушал разговор капитана со своим помощником. Мы примерно в тридцати милях от большого острова. Расстояние совсем небольшое. Дня за два можно преодолеть.

— Я на это не пойду.

— Дурак! — схватил Суздальцев Ромова за руку. — Раскинь мозгами. Другого способа заработать крупную сумму у тебя не будет. Ты бездарь, ты никогда не напишешь хорошего сценария. Хочешь всю жизнь провести в нищете. Если все сделать по-умному, опасность минимальная. Зато уплывем отсюда с миллионом.

— С миллионом? — изумился Ромов.

— Меньше требовать не стоит. Докажи, что ты мужчина, а не хлюпик. Или тебе нравится твоя жизнь?

— Нет.

— Один раз у тебя не получилось, получится во второй. Я уверен. Соглашайся. Будешь всю жизнь меня благодарить.

— Я согласен.

— Знаешь, а я даже рад, что так все получается.

— Чему ты рад? — не поняла Марина.

— Тому, что отец больше не такой богатый.

— И что в этом хорошего?

— Он больше не будет так себя вести, станет более человечным. Даже когда я был совсем маленьким, то уже чувствовал, как что-то с ним не в порядке. А когда повзрослел понял, что все дело в деньгах, они застилают ему и ум, и чувства. Мама умерла, потому что не могла перенести этот ужас.

— Ты мне никогда не рассказывал, что случилось с твоей матерью?

Филипп посмотрел на Марину.

— Ты хочешь это знать?

— Если воспоминания приносят тебе сильную боль, то не надо.

— Сначала, да, приносили, но теперь я немного успокоился. Не знаю, почему, но она очень любила отца, считала его необычным человеком. Но он уделял ей мало внимания, я точно знаю, изменял с другими женщинами, занимался бизнесом. Она это все видела и сильно страдала. Она была из тех, кого называют однолюбами. Мне кажется, что я тоже в нее пошел. — Филипп замолчал. — По крайней мере, если я привяжусь к человеку, то это надолго.

— Я это уже поняла, — негромко произнесла Марина. — А что было дальше?

— Настало время, когда они почти перестали общаться. Это началось тогда, когда отец приобрел эту чертову яхту. Почти все время он плавал на ней. А мама оставалась в нашем доме. А на этой яхте непременно находилась очередная папина фаворитки. Думаешь, Алла первая?

— Не думаю.

— Я и половины их не знаю. Зато я много раз заставал маму в слезах. А однажды я нашел ее в бассейне. Она утонула.

— Это был несчастный случай?

Филипп ответил после долгой паузы.

— Это так и осталось невыясненным. В крови мамы нашли большую дозу алкоголя. Хотя она редко пила. Произошел ли несчастный случай или она покончила с собой, уже никто и никогда не узнает. Никакой предсмертной записке не обнаружили. Но в любом случае ее убили деньги отца. После ее смерти я целый год не хотел его видеть.

— Ты ему это не простил?

— Не знаю. Может, сейчас что-то изменится. Но меня больше интересуешь ты, а не он. Ты стала какая-то другая. Общаешься с Ольгой Анатольевной. Я вас уж несколько раз видел вместе.

— Она замечательная женщина. Я много узнаю благодаря нее. Раньше о некоторых вещах я никогда не думала.

— Например.

— Почему я такая, а не другая, в чем смысл моих желаний и куда они меня ведут. Я была совсем слепая.

— А теперь?

— Тоже, но начинаю прозревать. И мне это нравится. Не знаю, поймешь ли ты меня, но появилась цель в жизни.

— Но это же замечательно! Такой ты мне еще больше нравишься.

Марина покачала головой.

— Послушай, Филипп, я еще в самом начале пути. Я должна оглядеться, осмотреться, многое осознать заново. И мне не следует принимать никаких решений.

Филипп пристально посмотрел на Марину.

— Это твое мнение?

— Так мне советует Ольга Анатольевна. Но я и сама тоже это чувствую. Может то, о чем я буду думать через год, кардинально будет отличаться от того, о чем я думаю сейчас. Мне нужно время.

— Значит, ты не выйдешь за меня замуж, я тебя правильно понял?

Марина опустила голову вниз.

— Да, ты правильно понял. Это не значит, что я не выйду за тебя никогда, может быть потом, если мы так решим.

— Когда потом, через год?

— Может быть. — Марина положила руку ему на плечо. — Не огорчайся, ты же совсем молод. Я даже не совсем понимаю, зачем ты хочешь сейчас жениться. Заверши хотя бы учебу. Сейчас, когда ты понял, что тебя интересуют женщины не меньше, чем мужчины, тебе будет легче.

— Я хочу, чтобы ты стала бы моей женой, — упрямо проговорил Филипп.

— Поверь, это желание пройдет. Просто мы сейчас на этом корабле, как в замкнутом пространстве¸ и ты никого больше не видишь, и… — Марина замолчала, заметив, как быстро побледнело лицо Филиппа.

— Я не хочу этого слушать! Ты не могла так со мной поступить, — вскричал он и выскочил из каюты.

Вот и свершилось. Шаповалов чувствовал себя таким слабым и безвольным, что у него даже закралось подозрение: а не разбил ли его паралич? Впрочем, если бы разбил, он бы ничуть о том не жалел. Жизнь кончилась, он потерял все. Или почти все. От былого богатства остались крохи.

Он уже, наверное, в сотый раз перечитал сообщения информационного агентства. Котировки фонда упали так низко, что можно считать его банкротом, а его ценные бумаги самым настоящим мусором, место которых в корзине. Но в этой же корзине отныне лежит все его состояние.

Что ему делать? Застрелиться? Хорошая мысль. Это очень достойный конец для человека его ранга. Немало крупных предпринимателей, разорившись, принимали решения оборвать свою жизнь. И если он пойдет по их стопам, то окажется не в самой плохой кампании. Чтобы снова подняться на вверх, у него не хватит ни сил, ни здоровья, а жить в качестве обыкновенного обывателя не для него. Он давно и навсегда отвык от такого жалкого существования.