Екатерина Сереброва - Нотариус

– Как я мог не прийти? Я прознал, что мой отец тут умирает! – в притворном ужасе всплеснул руками Илья.

– Можно подумать, ты бы расстроился, – хмыкнул Семен Викторович. – Потому и примчался, что жаждешь поскорее получить наследство?

– Любишь ты гиперболизировать, папа, – насупился Илья, но никак не опроверг слова отца.

– Не умничай, – махнул рукой Коновалов-старший.

Разговор будто происходил в параллельной вселенной: страшно представить, если б у Саши с дочкой состоялась бы беседа в подобном ключе. Своеобразная у Коноваловых выходила отцовско-сыновья «любовь».

– Па, ну серьезно, как бы я не пришел, когда у тебя такое? Пулевое ранение – надо же!

– Илья, не драматизируй, хорошо? – устало протянул отец. – Все со мной в порядке. А вот об утечке информации мне следует задуматься, – он бросил недовольный взгляд на Колю, который виновато потупил взор. – Но ничего, разберемся. Тебе, Илюша, придется теперь остаться здесь, чтобы избежать новой утечки.

– Ох, папа!

– Мне негде разместить вашего сына, – встрял Саша, опасаясь, что они его так и не спросят.

– А как же комната на втором этаже? – поинтересовался Коновалов. Осведомленность раненого удивила, но не особо поразила.

Комната наверху была единственной, что сохраняла «жизнь» в любое время года и при отсутствии хозяев: любящие и заботливые родители поддерживали в ней порядок, тем самым, подчеркивая, что Софа может прийти туда, когда захочет. Коллекция плюшевых мишек, составленных на полке, несколько постеров с любимыми группами дочери, розовое постельное белье. На стенах парили облака, на занавеске – милые бабочки. Представить, что в этой «кукольной» комнатке живет или ночует кто-то кроме их Софьи, Александр себе никак не мог. Сердце щемило в груди. Особенно дурно было при мысли, что спальню займет этот бесцеремонный, заносчивый и циничный юноша. Перед глазами сразу поплыли оторванные головы мишек, заляпанное розовое одеяло, порванная занавеска… Излишне сентиментальным это, должно быть, могло прозвучать, но Саша твердо знал: он ни за что не допустит до комнаты дочери варвара Илью.

– Нет, не рассматривается.

– Тогда придется вам поделиться гостиной. Я не стал бы вас утруждать, уважаемый Александр, если б не чрезвычайная ситуация.

– Еще бы, – фыркнул он. – Я же долбаная мать Тереза и Фея-крестная, – пробормотал Саша себе под нос.

– Простите? – переспросил Коновалов-старший. Зато младший, ухмыляясь, слышал лепет Александра и открыто злорадствовал.

– Раз того требуют обстоятельства, то, конечно, – проговорил Саша.

– Не волнуйтесь, Илья не доставит вам хлопот.

Остапенко подозрительно покосился на сына Коновалова.

– Для него не существует ничего важнее интернета, – усмехнулся отец, не обращая внимания на недовольную мину Ильи. – У вас ловит вай-фай? – Александр кивнул. – О, тогда вообще нет проблем.

Илья состроил отцу рожицу и вышел из комнаты. Сомнений, что он успешно разместится, не возникало – эта семейка не умела стесняться или ожидать разрешения. Брали и делали, если считали нужным.

– У меня к вам новые вопросы, – сказал Саша.

– Готов ответить, – неожиданно легко и быстро согласился Коновалов. – Хоть вы отвлечете меня от внезапно свалившейся на мою голову заботы, – улыбнулся он.

Сына бизнесмен, кажется, все же любил.

– Каковы конкретно были ваши функции? А Архипова?

– Ах, вы же все об этом, – вздохнул Коновалов, будто Александр мог предложить ему другие темы. – Вербовка высшего звена, агитация и лозунги для всех. Стратегия, планы крупных операций. Протестные акции и прочая, – методично и равнодушно перечислял он. – За Архиповым было исполнение, отслеживание действий скинхедов. Я с ними не контактировал, только с лидерами подразделений.

– Архипов обманул вас, правильно я понимаю? – насупился Саша, присаживаясь на край кровати – единственный стул-то был занят, к неудовольствию Остапенко.

– Я недооценил его жажду крови и манию величия, – поморщился Коновалов. – Он хотел самоутвердиться и сделал это.

– А вы – нет?

– Никто не устоит перед соблазном потешить свое эго. Все зависит от степени его величия и уровня вашего безумия. Каждый по-своему безумен, – его глаза сверкнули, словно в подтверждение.

– Ну нет, я нормален, – замотал головой Саша.

– О, я уверен, вы не до конца честны с собой, – Семен Викторович растянул губы в своей гадкой, с чувством превосходства ухмылке.

– Не обо мне речь, – сквозь зубы проговорил Остапенко. – Чем же все закончилось? Лично для вас?

– После того как все рухнуло, а Архипов был убит, я ощутил свободу. Но вместе с тем, Александр, вся эта деятельность отняла у меня слишком многое, не предоставив ничего взамен: жена забрала сына и сбежала с молодым любовником, прихватив немалую часть моего состояния. А я люблю Илюшу. Да и о супруге старался заботиться, пока она опрометчиво не сбежала.

– От убийцы, – любезно подсказал Саша.

– Возможно. Но она, поверьте, могла знать кое-что о моих делах, но никогда не жаловалась на способ моего заработка – охотно тратила деньги. Своими руками я никого не убил.

– Формально.

– Я бы простил измену, – подумав, ответил на это Коновалов. – Но ее дерзкий побег… Еще и сына втянула, не давала нам видеться.

– Я бы вообще вас запер.

– Вы предвзяты. Откуда вам знать, какой из меня отец?

– Если ваш сын пошел по вашим стопам – никудышный.

– Хотел бы я, чтобы вышло иначе, – грустно качнул головой тот. – Но, как видите, даже в разлуке с Ильей, я не уберег его от своих же ошибок.

– Вы потеряли семью, часть состояния, организация развалилась – и все? Не предпринимали попытку возродить усилия и отхватить свое?

– Нет, как вы могли уже убедиться. Я ведь сказал: сменились приоритеты и способы их достижения. Я живу для себя, для сына, когда он это позволяет.

– Странно все это. Слабо верится, – мотнул головой Александр.

– Бросьте. Вы ожидали, что я – исчадие ада? – усмешка Коновалова отнюдь не была самодовольной или насмешливой – он нервничал, и это подогревало у Александра желание «добить его», нащупать слабые точки. – Не способен на любовь, не нуждаюсь в поддержке близких? Я не посвящал семью в «коварные» планы, если что.

– Не так утрированно… но да.

– Вот вам и пример судить о людях с позиции своих стереотипов, – взмахнул рукой Коновалов. – Это неизбежно.

– Ловко вы все вывернули на нужный лад, – Остапенко и не подумал устыдиться: слишком хорошо успел узнать Семена Викторовича.

– Воспользовался случаем, – не стал отрицать и он. – У вас есть чувство, что все ваши домыслы – единственно верная истина? – Саша неуверенно кивнул. – Наша организация тоже занималась поиском истины. Если так же, как и ты, думают большое количество людей, то поневоле принимаешь один верный вариант, не помышляя об альтернативах. У обывателей, оно как: куда пастух указал, туда они и пойдут, то и сделают. Большинство в своей массе не способно самостоятельно думать и принимать решения. Для порядка они могут пороптать, но без управления попросту вымрут, вся система рухнет и рассыплется. Такие, как вы и я, – редкость.