Самид Агаев - Ночь Волка

– Ночью все обиды обиднее, – заявила Галя, – ночью человек, в особенности женщины более восприимчивы и ранимы.

– Подождите, – нервно сказал Марат, – я, кажется, что-то припоминаю, я слышал ее шаги, она выходила, но куда, Если мне не привиделось?

– Странный вопрос, куда, в туалет, – заметил Шилов.

– А что же она не вернулась? Замерзла?

– Ночью метель была, – сказала Галя.

– Между прочим, в Арктике от палатки к палатке ходят по натянутым веревкам, шаг в сторону и кранты.

Марат мрачно посмотрел на Шилова и спросил:

– Почему же она не крикнула на помощь?

– Будить не хотела, зря ты усмехаешься, человек в таких ситуациях всегда ведет себя очень глупо, я вам рассказывал, как я заблудился в лесу. Потом, когда я анализировал…

Раздался стук в дверь.

– Да вот же она, – обрадовалась Галя и побежала открывать.

– Если это она, я ей сейчас же уши надеру, – заявил Марат.

– Что значит, если, старик, – воскликнул Шилов!

Но в дверном проеме возникла разочарованная Галя:

– Встречайте гостя, дубль второй.

– За ней появился Костин, он тяжело дышал, а по его круглому лицу градом катился пот.

– Что это ты, мужик, так запыхался? – насмешливо и неприязненно спросил Шилов.

– Волки, – сказал Костин, – бежал всю дорогу. На мое счастье недалеко ушел от деревни.

– А что же не стрелял? – поинтересовался Шилов.

– Так патронов нету, хотел одолжить у вас или купить, забыл совсем, блин горелый.

– Так надо было дождаться, пока мы не проснемся, я бы тебе напомнил.

– Да не знаю, когда бы вы встали, – оправдывался Костин, – по утрянке хотел пройтись.

– Ты Веронику там нигде не видел? – спросил Марат, внимательно глядя на охотника.

– На его лице отразилось неподдельное удивление:

– Нет, а что?

– У нас Вероника пропала, – убитым голосом сказала Галя.

– Как это, пропала? Не понял?

– Ты ничего ночью не слышал? – спросил Марат?

– Да нет, я как голову положил, так заснул сразу же. Костин оглядел всех поочередно и добавил, – я правду говорю.

– Похоже, было на то, что он действительно говорит правду.

– Волки говоришь, – сказал задумчиво Шилов.

– О, Господи, – испуганно произнесла Галя.

– Да бросьте вы, – заговорил Костин, – следы были бы, кровь, там…ушла куда-нибудь.

– Какие следы, всю ночь мело, – раздраженно воскликнул Шилов.

– Подождите, вы, о чем говорите, – недоуменно спросил Марат, – какая кровь, какие волки, вы, что хотите сказать, что ее волки съели, вы что сбрендили?

– Ему никто не ответил, и он встал, говоря, – пойду похожу вокруг.

– Пойдем, все вместе, – сказала Галя.

Обыскали всю деревню, заглядывая в заброшенные дома, время от времени, выкрикивая девушку по имени; затем обошли граничащие с деревней опушки. Все было тщетным, девушка исчезла бесследно. Вернулись в дом. После недолгого совещания, было решено, что Галя и Шилов пойдут в деревню за трактором, Шилов с трактористом вернется, а Галя останется в деревне и сообщит в милицию о пропаже девушки. Марат останется в доме, на тот случай, если вдруг вернется Веронику.

– Все обойдется, – обнадеживающе сказал Костин. Он был единственный, кто сохранял присутствие духа, раздражая тем самым остальных.

– Твоими бы устами, да мед пить, – угрюмо заметил Шилов, – или водку нашу, кстати, ничего там не осталось.

– Да там было то чуть-чуть, – виновато сказал Костин, – да и той я в волка запустил с перепугу, патронов то у меня не было. Продайте мне патронов немного.

Шилов посмотрел на Марата, тот пожал плечами.

– Ладно, – сказал Шилов, – десяток отсыплю, больше не дам, самому через лес идти.

– Мне по пути с вами, я вас немного провожу, а потом своей дорогой пойду, волки возле деревни рыщут, уж вдвоем то отобьемся, – предложил Костин.

Марат проводил их до околицы, подождал, пока фигуры скроются в лесу, затем вернулся в дом. День уже перевалил за середину, и, поскольку день был зимний, то все это смахивало на сумерки. Марат поставил ружье у изголовья дивана и лег. Лежал долго, прислушиваясь к звукам извне: в доме было тепло, но он помнил, что надо идти за дровами и ближе к ночи протопить печку на тот случай, если они сегодня не вернутся, мало ли, что может случиться, пропадут, как Вероника. При этой мысли он заворочался, встал, посмотрел во все окна и снова лег. Он силой удерживал себя в этом положении, единственное, что ему оставалось – это находиться в доме и ждать. Но смириться с пропажей девушки он не мог. Подозрения по поводу Костина возникали так же быстро, как и исчезали, его можно было обвинить лишь в том, что он чужой. А этого все же было недостаточно для того, чтобы удерживать человека. Марат закрыл глаза и открыл внутренние веки; за прошедшее время тот мир не изменился, он нашел себя там же, где и оставил, на балконе целующим Веронику. Отрываясь от ее губ, он пытался уверить себя в том, что это правда, не сон. В сотне метрах от здания гостиницы с шипящим грохотом обрушивались на берег волны, неистовый ветер опрокидывал, и перекатывал пластмассовые столы и стулья летнего ресторана, на молу, на столбах раскачивались тяжелые бронзовые фонари, на небе в рванине облаков иногда появлялся мертвенно-бледный свет луны, скрывающейся высоко в небе. Марат увлек девушку в комнату и задвинул стеклянную стену-дверь, утихомирив этим буйство стихии. Звуки стали глуше, придав ночи особенное очарование.

– Включить телевизор, – предложил Марат?

– Не надо, ты лучше телевизора, – сказала Вероника.

– Какую-нибудь музыку в телевизоре?

– Ты лучше музыки.

Марат положил руку на ее талию, притянул к себе девушку и, целуя, опустил руку ниже, на ягодицы, сминая, поднимая вверх бархатное платье. Вероника с коротким стоном отстранилась и слабым голосом сказала:

– Умоляю, не делай из меня свинью, я трачу здесь его деньги.

Она натянула платье, села в кресло, плотно сжав колени.

– Я могу выслать ему деньги, – хриплым голосом предложил Марат.

– Это злая шутка, – сказала Вероника.

– Прости.

– Давай лучше поговорим.

– Да, конечно, о чем?

– Все равно.

– Вина?

– Нет.

– А я?

– А ты делай, что хочешь, только до меня не дотрагивайся.

Марат открыл бар-холодильник, достал из него бутылку «Хеннесси», налил себе в стакан.

– Ты держишь «Хеннесси» в холодильнике, – улыбнулась Вероника, – на западе греют бокал в руке.

– Но мы же на юге, жарко, – пояснил Марат, – во-первых, во-вторых, наперстков у меня нет, а если бы и были, все равно бы я пил из стакана, надо поддерживать реноме русской души.

– Извини, а ты кто по национальности?

– Русский, а что?

– Не верю.

– Ну ладно, не русский, хазар я, тот самый неразумный.

– Хазары давно исчезли, – недоверчиво сказала Вероника.