Ирина Цветкова - Жребий судьбы

Они одели друг другу золотые кольца, потом батюшка предложил им поздравить друг друга. Ксения и Павел застенчиво поцеловались.

– Поздравляю вас, молодые, – сказал священник, – отныне вы – муж и жена. Любите друг друга, берегите и будьте счастливы.

Колечко сияло на безымянном пальце правой руки. Ксения не могла от него оторвать глаз. Вон он, символ замужней женщины!

Они возвращались домой той же дорогой, снег скрипел под ногами. Туда они шли женихом и невестой, а теперь они законные супруги.

Войдя в дом, Павел взял Ксению за плечи и сказал:

– Теперь ты моя жена. Теперь я имею право, – и впервые страстно её поцеловал.

Дни побежали за днями. Павел всё больше был занят делами. Он проверял книги расходов и доходов, сверял счета, занимался ремонтом прохудившейся крыши в подсобных помещениях. Время стремительно летело, отпуск шёл к концу. Ксения мало видела своего мужа, он всё время посвящал делам. Иногда она просыпалась среди ночи, видела его склонённым над какими-то бумагами и снова засыпала.

Наступил день расставания. Они стояли на крыльце, не в силах разнять руки. Однажды уже так было, и тогда они не смогли расстаться, Ксения отказалась ради Павла от своей судьбы, променяв на него всё, что у неё было или могло быть. А сейчас это не повторится. Павлу надо ехать на службу, он обязан отбыть к месту назначения. А она, Ксения, будет его ждать, будет ждать верно и преданно, столько, сколько потребуется.

Обнявшись в последнем порыве, они долго стояли так. Но надо было ехать. Ксения прошептала:

– Это были самые счастливые дни моей жизни!

Как она была права! Она ещё не знала, что её слова окажутся пророческими – эти дни останутся самыми счастливыми в её жизни…

Ксения ещё долго стояла, сквозь пелену слёз глядя вслед удаляющемуся экипажу, уносящему от неё самое дорогое в её жизни.

Оставшись одна, Ксения почувствовала пустоту. Её надо было чем-то её заполнить. Но отсутствие любимого было невосполнимо. Было много свободного времени. Она ходила на конюшню, где стояли лучшие в Европе скакуны и рысаки. Они давно стояли здесь, забытые хозяевами. Она смотрела в большие грустные глаза лошадей, даже кормила их с руки, но сесть в седло не решалась. Конюхи Терентий и Архип выводили их на улицу, давая возможность им размять мышцы, не застаиваться. Но всё же им нужен был простор, скорость и состязания.

– Ничего, – говорила она, гладя их, – вот наступит лето, мы с вами выйдем на просторы, я вам дам волю, порезвитесь на славу.

Ещё Ксения вспомнила то, чему их учили в приюте. Она стала вязать и вышивать гладью. Глядя на свои готовые работы, она не могла поверить, что это она сама собственными руками сделала. Ей всегда казалось, что она не умеет ничего делать руками. А вот, оказывается, умеет да ещё и как!

Живя в барском доме, Ксения наблюдала за дворней. Ей было интересно, как слуги относятся друг к другу и к ней, хозяйке. Забавно, что Карла Ивановича все именовали уменьшительно-ласкательно – Карлик.

– Карлик, – звали его, – поди сюда!

Карл Иванович, страдающий подагрой, с неохотой откликался. Он демонстративно, напоказ вёл себя так, что он недужен, хвор, а потому делает большое одолжение всем, кто имеет с ним дело. И только с Ксенией он был необычайно приветлив и исполнителен. Новая хозяйка ему нравилась. Некапризна, скромна, участлива и отзывчива. И потому готов был предупреждать любое её желание.

Письма от Павла приходили нечасто. Она понимала – он там не на прогулке, ему некогда писать. Получая письма, Ксения читала и перечитывала строки, написанные его рукой, гладила, целовала его письма. «Милый, милый Павлик!» – шептала она, не выпуская из рук его послания, и целовала своё обручальное кольцо. Перед сном снова и снова перечитывала его письма, а потом клала их на подушку возле себя и спала с ними. Иногда становилось совсем одиноко, и тогда она брала его сорочку, дышала его запахом, целовала её и укладывала рядом с собой на ночь…

Вскоре Ксения почувствовала, что в ней живёт маленькая жизнь. Как ни странно, первым это заметил Карл Иванович. Хозяйка по нескольку раз на дню просила принести ей свежего молочка.

– А вы, барышня, никак в тягости? – поинтересовался он.

– Что? – не поняла Ксения.

– Беременны вы, вот что, – объяснил Карл Иванович.

Да, доктор подтвердил это. Она ждёт ребёнка. И теперь Ксения знала, что главное – это не его письма и не его сорочка, а то, что есть в ней. Она гладила свой совсем ещё маленький животик и разговаривала с тем, кто там находился:

– Вот послушай, что пишет наш папочка, – и читала ему письма от Павла.

Она сразу написала мужу о главной новости – он будет отцом. Но то ли он не получил этого письма, то ли она не получила его ответа, но писем от Павла не было. Она каждое утро бежала к Карлу Ивановичу узнавать, не принесли ли писем. Писем не было…

Когда принесли почту, Иван Степанович привычно взял газеты. Мария Васильевна увидела конверт и вскрыла его. Она стала читать и вдруг, вскрикнув, выронила письмо.

– Что случилось? – саркастически спросил её супруг, ожидая, что она ответит какую-нибудь глупость: кружева подорожали или её шляпка вышла из моды.

– Иван, я тебя предупреждала! Я тебе говорила, а ты не хотел слушать! Мы могли это предотвратить, но ты не захотел вмешиваться. Нам надо немедленно возвращаться домой.

– Да что произошло-то?

– А произошло то, что эта грязная девка из кафе-шантана уже в нашем доме в Брусникино. Она окрутила нашего Павлика! Более того! Он обвенчался с нею! Без благословения! Наш дом осрамлён, наша семья обесчещена. Нет, надо срочно что-то предпринимать. Об этом говорит вся округа. Небось, чародейством заманила его в свои сети, опоила зельем колдовским, иначе не мог бы наш сын жениться на доступной женщине.

– А кто тебе написал? – поинтересовался Иван Степанович.

– Карлик наш, между прочим, не написал. Сообщила мне об этом Агния Львовна, а я так мечтала, чтобы наши сыновья женились на её девочках!

– Но если они обвенчались, то что мы можем сделать? Теперь надо только смириться.

– Никогда! Никогда блудница не будет членом моей семьи! Срочно выезжаем в Брусникино. Ехать, правда, нам долго придётся, а пока надо дать телеграмму Петеньке, он там рядом, в Твери, пусть приедет и разберётся с ней, выбросит эту дрянь из нашего дома.

В эту ночь Ксении плохо спалось. Вдруг захотелось есть, она пошла на кухню искать остатки ужина. Проснулась Агафья, которая последнее время, зная о положении хозяйки, особенно заботливо кормила её, и наготовила ей свеженького. Ксения насытилась, поблагодарила Агафью, вернулась в постель, почти заснула, но тут её начало тошнить. Хорошо, добрая женщина дала ей с собой на тарелочке солёных огурчиков. Не вставая с кровати, Ксения уплела все огурцы, и стало легче. Но заснула всё равно только под утро, думала о Павлике, о том, где он, что с ним, почему не пишет.