Ирина Цветкова - Жребий судьбы

В то утро перед парадной дверью остановилась карета. Из неё вышел мужчина в военной форме. Он постучался, вскоре Карл Иванович открыл ему. Ксения, едва встала, подошла к окну и тут же увидела, что карета привезла военного. Она бросилась вниз.

Приехавший вошел, и взгляд его упал на поднос, на котором обычно подают почту хозяевам. Он увидел письма и взял их, спрятав во внутренний карман шинели.

Ксения выбежала из своей спальни и стояла у кромки лестницы, ведущей со второго этажа. Знакомый профиль, дорогие черты лица… Но вглядевшись, она поняла, что это не её муж. Это человек был абсолютно похож на него, но это был не он. Взгляд жёстче, колючей. Она поняла, что это его брат-близнец Пётр.

– Добрый день, – сказала она, первой нарушив тишину. Оба они знали, что по этикету сначала должен поздороваться мужчина. Но Ксения, не выдержав его молчания, решила, что раз он тут всё-таки хозяин, а она в некотором роде очутилась здесь без его ведома, то, может быть, ей и стоит первой поздороваться. В конце концов, они же теперь родственники, какая разница, кто из них первый поздоровается. И всё же Ксения понимала, что она всего лишь уговаривает сама себя, а на самом деле всё будет далеко не так просто в их взаимоотношениях. По его взгляду, осанке, недоброму молчанию было видно, что он вовсе не так добросердечен, как его брат Павел. – Вы, наверное, Пётр, брат Павлика? Я очень рада вас видеть…

– Ты кто? – перебил её Пётр.

– Я жена Павлика, меня зовут Ксения, можно просто Ксюша…

– Вот что, Ксюша, – жёстко сказал Пётр, – я не знаю никакой жены Павлика. Сюда едут наши родители, поэтому я настаиваю, чтобы вы оставили наш дом.

– Но как же… Мы обвенчаны…

– Я сам такой, я знаю, что мы, мужики, любим пошалить с доступными женщинами. Но это не значит, что мы должны тащить всех блудниц в свой дом. Брат развлёкся, а теперь пора и честь знать. Даю тебе три дня, чтоб выбраться из нашего дома. Денег на дорогу я дам. Так что не пропадёшь, доедешь. А там заработаешь, профессия у тебя есть. Вернёшься в свой бордель, найдёшь себе другого дурачка, может, и правда, кто-нибудь клюнет на тебя, женится. Мордашка-то у тебя ничего, не зря брат обратил на тебя внимание. Но ты не для нашего круга.

– Я не блудница! – на глаза Ксении наворачивались слёзы от обиды. – Я венчанная жена Павлика. Он привёз меня сюда, чтоб мы тут вместе жили. У меня будет…

– Хватит сопли разводить! Я сказал, чтоб тебя здесь не было! Не хватало ещё, чтоб тебя наши родители здесь увидели! Шлюхам не место в этом доме.

Ксения в слезах убежала в свою спальню. Она упала в подушки и зарыдала. Почему Павлик не пишет? А вдруг… вдруг он сам решил избавиться от неё и попросил своего брата приехать и выгнать её?

А Пётр тем временем достал из внутреннего кармана шинели письма, взятые им с подноса у входной двери. Он узнал почерк брата, это были его письма Ксении. Видно, где-то они заблудились, плутали-плутали да и пришли все вместе. Пётр усмехнулся и бросил их в печь. Не должно быть никаких улик, никаких следов общения Павла Полевикова с этой девкой.

Потом он подловил момент, когда она вышла из спальни, зашёл туда и открыл шкатулку, стоящую на тумбочке у её кровати. Там было колье, подаренное Павлом своей жене, а также его письма. Пётр взял то и другое. Письма по пути швырнул в печь. А колье он сдаст в ломбард, чтобы отыграть долги в казино.

Ксения сразу же обнаружила пропажу. Чрезвычайно жаль было ей подарка, полученного от мужа, но несравненно более огорчило её исчезновение писем. Это было последнее, что оставалось у неё от супруга. К тому же, там был его адрес… Она не знала, что он уже сменился, ведь она не получила его последних писем.

Когда Пётр распорядился запрягать лошадей, слуги ещё не верили, что Ксения уедет.

– Грех-то какой, – бормотала Агафья, – законную жену да с дитём под сердцем выгонять. Бог его накажет, ох, накажет!

Но Пётр был непоколебим. Ксения ни о чём его не просила и не плакала. Она молча села в экипаж и отбыла из имения.

А Пётр тем временем достал из сейфа драгоценности матери, которые она не взяла с собой в Европу, снял со стен несколько дорогих картин, прихватил из домашней библиотеки старинные книги, забрал даже все серебряные ложки и вилки – всё это он намеревался продать и рассчитаться с долгами. Его уже не пускали в казино. Он должен отдать всё, что проиграл, и снова сделать ставки – надо отыгрываться, возвращать то, что было проиграно. Момент выдался удобный – пропажу вещей можно свалить на Ксению. Кто потом докажет, что это взял он, а не она? И Павлу можно объяснить, что никто её не выгонял, она сама оказалась воровкой, украла семейные ценности и сбежала. С любовником. Не смогла жить семейной жизнью, решила вернуться к прежнему – пению в трактирах.

Слугам строго-настрого велено было молчать обо всём произошедшем, особенно, когда приедет Павел.

– Кто проболтается, того запорю на конюшне. Или обвиню в покраже и сдам в полицию, – заявил Пётр. – Проведёте остаток жизни в тюрьме или на каторге.

Ксения возвращалась в родной город. Её попытки разыскать мужа не увенчались успехом. Потеряв его адрес, она колесила по просторам России, была на Кавказе, но так и не нашла его. И потому решила вернуться в Херсон. У неё не было там никого, никто её не ждал и жить ей было негде. Но всё же это был её родной город – куда же ещё ехать, как не на родину? Если получится, она сможет восстановить здесь то, что когда-то оставила. Конечно, будет досадно явиться в театр и признать, что когда-то подвела людей, отказалась от контракта, а теперь, как побитая собака, вернулась назад. Но это её единственный шанс хоть как-то устроить свою судьбу. Может, её помнят, может, она ещё нужна им? Правда, осложняла положение её беременность. Но ей только родить надо, потом она наймёт няньку и будет зарабатывать себе и ребёнку на жизнь. А вдруг ей придётся вернуться в «Глицинию»? Тоже вариант, в её положении перебирать не приходится. Потому и возвращается она туда, где её знают и могут помочь.

Когда она ступила на землю Херсона, уже темнело. Куда идти? Начинался дождь. Денег уже не было. Снять квартиру нереально. Где ночевать? К тому же, после долгих путешествий Ксения чувствовала себя не очень хорошо. Ей не пришлось долго думать, решение пришло почти сразу. Женский Перепелицинский монастырь – там не должны отказать в приёме, сёстры могут оказать ей помощь. Но туда идти далеко. А делать было нечего, Ксения потихоньку пошла в сторону монастыря. Холодный осенний дождь всё усиливался. Она шла вперёд и вперёд. Ветер бил ей в лицо, неся мокрые осенние листья. Всё равно она дойдёт, всё равно сможет всё преодолеть – ради ребёночка, который у неё под сердцем. Струи дождя нещадно были по щекам, она была совершенно мокрой, ни единой сухой нитки на ней не оставалось. Большие лужи, по которым она шла, насквозь промочили её ноги. А она всё шла вперёд, потому что ничего другого ей не оставалось. Большой живот мешал ей идти быстро, ей приходилось придерживать его и делать передышки. Но она всё же шла. Вдруг внутри неё появилась боль. Она растекалась по всему телу и мешала идти. Она чётко почувствовала, что боль аккумулировалась в пояснице и внизу живота. Ксения знала, что рожать ей ещё рано, сроки не те. Главное – дойти, чтобы не оказаться ночью на мостовой под проливным осенним дождём.