Трейси Гузман - Райская птичка

Поздней осенью он методичными движениями опускал бородавчатые узлы луковиц в глубокие ямки, окруженные со всех сторон аккуратными холмиками влажной земли, и посыпал газон белыми дугами костной муки. Зимой она видела, как он возится с курносой машиной на подъездной дороге, и пар его дыхания, шедший из-под капота, служил ей единственным признаком жизни. Пришла весна. Листья луковиц, которые он посадил, пробились сквозь мульчу, как зеленые копья, а он подстригся, да так коротко, что стала видна форма его черепа. На парадном крыльце обосновался зонтик, очевидно, не успевавший высыхать от дождя до дождя. Потом настало лето, и дом попал под пресс жары. Его образ колыхался перед ней, как мираж, и все же она могла разглядеть контуры его голого торса, его загорелые, мускулистые руки, чернильное пятно на правом плече. Сердце? Имя матери, поведавшей о пользе «ленивой ромашки»? Она была слишком далеко, чтобы разобрать.

С осенью пришла пора считать цыплят. Элис ослабила внимание к объекту своих наблюдений и стала изобретать для него жизнь, исходя из подсмотренных моментов и ориентируясь на рокот машины, покидавшей его двор вечерами. Чаще всего он уезжал по пятницам и субботам, из чего она сделала вывод о наличии друзей и развлечений. Ну и девушки, конечно. Элис слепила ее гардероб из модных журналов, которые разбрасывала по дому Натали. Какая-нибудь веснушчатая кроха, предпочитающая блузки на бретельках, туфли на платформе и блеск для губ с ароматом спелых фруктов. Или, быть может, женщина постарше с резкими чертами, застывшей от лака прической и насиженным табуретом в баре на окраине города.

В конце октября воздух, проникавший через дверную сетку, запах сухой травой и вспаханной землей. Финей граблями собирал листья в большую кучу перед домом и вдруг замер и посмотрел прямо туда, где у края окна стояла и наблюдала за ним Элис. Она застыла, но это ничего не дало. Ее разоблачили. Даже после того, как Элис опустила занавеску и оказалась под надежным прикрытием кружева, ее щеки все еще заливала краска стыда. Ее интерес истолкуют как признак одиночества, выдавшего себя таким постыдным поведением. И будут правы.

Элис не пришлось долго мучиться вопросом, сойдет ли ей это с рук. Дверной звонок затрещал на следующий же день, и не успела она взмолиться, чтобы Сейси не открывала, Финей уже стоял перед ней в гостиной, а она, как и в первую их встречу, сидела в кресле в углу комнаты под одеялом, наспех наброшенным на колени.

– Вы меня в чем-то подозреваете, мисс Элис?

– Я… нет. Конечно, нет.

– Потому что я, признаться, никогда бы не заподозрил вас в шпионаже.

В том, как он подбирал слова, чувствовалась доброта.

– Вы очень тактично об этом говорите, мистер Лепин. Уверена, я не заслуживаю такого великодушия.

– Финей.

– Финей. Я должна перед вами извиниться. Мне стыдно за свое поведение.

– Еще бы. Вашему времени, наверняка, найдутся применения получше, – он посмотрел прямо на нее, пронзительно и оценивающе, как будто уже сделал о ней какой-то вывод. – Возможно, нам стоит просто признаться во взаимном интересе друг к другу?

– Я вам интересна?

Он кивнул:

– Как и большинству людей в нашей округе. Вы находите это неожиданным?

Элис была твердо намерена снести все, что навлекла на свою голову, но тон Финея вывел ее из себя.

– Полагаю, вам хотелось проверить, соответствуют ли слухи действительности.

– Хотелось.

Она задрала подбородок и сказала:

– Уверена, что все они правдивы. От первого до последнего.

– Ну, не все. Я лично убедился, что вы не косоглазая. На плод смешанного брака вы также не похожи. И, хотя вы пока мало что говорили, не думаю, что вы страдаете синдромом Туретта [30] Синдром Туретта – генетически обусловленное расстройство центральной нервной системы, которое до недавнего времени ассоциировалось с выкрикиванием нецензурных слов или социально неуместных и оскорбительных высказываний. . Хотя тут вы еще можете меня удивить.

Элис ничего не могла с собой поделать. Осознание абсурдности всего этого вырвалось из нее смехом, больше напоминавшим гогот.

– Обо мне такое рассказывают?

Она позволила одеялу сползти к лодыжкам и положила руки на колени, где они были видны Финею.

– Понятно, – чуть мягче проговорил он. Элис услышала в его тоне что-то новое, но это была не жалость. – Артрит?

– Да. Ничем более экзотическим, увы, порадовать не могу. Это все, что есть.

Финей указал на кресло по другую сторону стола:

– Позволите?

Элис кивнула. Он сел и принялся методично подкатывать правую штанину брюк. Его икра была бледной, как рыба, но мускулистой. Подобравшись ближе к колену, Финей поморщился, и Элис стиснула зубы, когда последний поворот материи обнаружил рваный шрам, похожий на неровный сруб: два куска кожи, толстая кайма которых не сходилась, но очерчивала матово мерцавший красно-фиолетовый кратер. Шрам вился змеей по колену и поднимался выше, скрываясь из виду.

– Вьетнам.

Элис не спрашивала, она утверждала.

– Шрапнель. По сравнению с остальными мне еще повезло. Четыре часа на земле в ожидании медиков. Заражение было довольно серьезным, но ногу все-таки удалось спасти.

Он смерил ее беспристрастным взглядом и постучал по точке чуть ниже колена будто по двери.

– С чувствительностью туговато из‑за повреждения нерва и всего такого. Но док сказал, что свою часть сделки он выполнил. «Я не дал ей от тебя отвалиться, а как она будет работать, зависит от высших сил». Я сказал ему, что не особенно увлекаюсь религией. Он ответил, что, возможно, настал подходящий момент передумать.

– И вы передумали?

Финей расправил штанину.

– В некотором роде. Я решил, что Бог не захочет мне помогать, если я сам этого не захочу.

Элис сидела абсолютно прямо, рассматривая свои руки на коленях:

– И как это делается?

– Постепенно, – он кивнул, когда Сейси зашла в комнату и спросила, не хочет ли он чаю, потом откинулся на спинку кресла и, дождавшись ухода экономки, продолжил: – Возможно, вы могли бы оказать мне услугу.

Ее любопытство разгорелось. Какую услугу она может ему оказать? Прошло больше года с тех пор, как он виделся с Натали в этой самой комнате, поэтому типичную просьбу, которую она слышала от мужчин – познакомь меня с сестрой – можно было исключить.

– Мы до сих пор не вернули вам тарелку из-под пирога. Похоже, я вам обязана. Но только если вы будете звать меня Элис.

– Договорились. Элис. Орион ничем не отличается от других маленьких городков. Сплетни здесь валюта. Учитывая, что мы соседи и выказали взаимный интерес друг к другу, я подумал, что вы могли бы рассказать мне кое-что о себе.

Он поднял бровь и пристально на нее посмотрел.