Наталия Неткачева - Фабрика звёздной пыли (СИ)

— З-знаю, — кивнул смущённый парень. — Ладно, не с-сразу — неделю убеждал. Р-рассказал, что п-просто выполнял чей-то з-заказ и п-предложил сделку: я оставляю её в п-покое, а она даёт мне н-нужную сумму.

— И она согласилась?

— Да, т-только попросила п-принести копии писем з-заказчика и его электронный адрес. Н-наверное, р-решила сама его найти.

— И ты принёс?

— Т-только одно, то п-последнее, где он отказывался п-платить. Д-другие я успел удалить, к-как он и просил. Это было в-восьмого мая, я хорошо п-помню.

— Я тоже, — вздохнул Май, — а когда ты отправил ей последнюю страшилку?

— П-п-примерно в середине апреля, к-кажется, девятнадцатого, точно не п-помню.

— Сейчас напомню, — Май достал из сумки, изъятые у Шинского письма, аккуратно упакованные в целлофан. — Что тут у нас? Одно датировано девятнадцатым апреля, второе — двадцать вторым апреля, а третье тридцатым апреля! Вот так, вот!

— Это не возможно, вы лжёте! — От неподдельного возмущения парень почти перестал заикаться: — Это ф-фальсификация, дайте взглянуть!

— Осторожней, это не фальсификация, а доказательство, правда, я пока не знаю чего.

Арбенин, не распечатывая, передал Бодрову послание, тот едва взглянув на конверт, заявил:

— Я этого не п-писал: почерк не мой и к-конвертов таких у меня никогда не было!

— Значит, отпечатков твоих пальцев здесь нет?

— Р-разумеется, нет!

— Отлично, не возражаешь, если я возьму, скажем, вот этот стакан, чтобы сличить отпечатки?

— Не в-возражаю, — Бодров взял указанный стакан и положил в подставленный Арбениным пакет.

— Прекрасно, и ещё, пожалуй, я не отказался бы взглянуть на письмо заказчика. Особенно интересует меня его электронный адрес.

— К-к сожалению, не п-получится, — парень удручённо покосился на закрытую дверь соседней комнаты. — У меня на днях «в-винчестер» полетел. Я бы восстановил всё, да этот п-псих налетел как цунами, избил меня, а напоследок т-толкнул так, что я упал и к-компьютер свалил — теперь нужно полностью п-процессор менять.

— И что же это за «псих» такой, склонный портить чужие лица и имущество? — хитро прищурившись, спросил Май, хотя прекрасно знал о ком идёт речь.

— Да ж-жених её, ну, З-Заряны.

— Вы знакомы?

— Н-нет, никогда раньше не в-встречались. Я его только на ф-фото в газетах видел, к-когда информацию о З-Заряне собирал. К-кричал, что это из-за меня она п-погибла, с-слушать ничего не хотел!

— Ясно, — Арбенин понял, что беседу пора заканчивать, поскольку ничего нового он уже не услышит, а вот для осмотра помещения — самое время.

Нащупав телефон в кармане джинсов, он незаметно нажал клавишу быстрого вызова, настроенную на номер Скворцовой и уже через три минуты в дверь Бодрова позвонили. Хозяин, извинившись, пошёл открывать, и Май услышал голос Ангелины:

— Добрый день, доставка пиццы, получите ваш заказ!

Помощник детектива довольно улыбнулся, отметив, что голос девушки звучит бодро и естественно, без малейшего намёка на страх или внутреннее напряжение. Неплохо перевоплотилась, пожалуй, артистка из неё всё же получится! Пару секунд, послушав спор в прихожей, Май осторожно проскользнул в закрытую комнату.

Плачевное состояние компьютера подтвердило слова его владельца. Кроме того пострадал книжный шкаф с выбитой дверцей, и несколько фотографий лишились своих рамок. Учитывая состояние безутешного влюблённого, потери могли быть и более серьёзными.

Впрочем, терять здесь было особенно нечего: обычная крохотная двушка, обставленная кое-где и кое-как. Самые дорогие вещи в ней — компьютер, специальная кровать с какими-то тренажёрами и массажёрами в комнате матери, да некое чудо техники на кухне выполняющее функции соковыжималки, пароварки и кухонного комбайна одновременно. В обеих комнатах царили беспорядок и гнетущая тишина — казалось, даже часы здесь тикают беззвучно. Нет, они, конечно, шли, но время в этой квартире словно остановилось.

«Как и в моей!» — невольно подумал Арбенин, заканчивая, беглый и ничего не давший осмотр.

Оглянувшись в последний раз, он пошёл к двери и, споткнувшись о завернувшийся угол затёртого паласа, с трудом удержался на ногах. Тихо выругавшись, Арбенин с досадой пнул палас. Тот задрался ещё сильнее и на освободившемся от ткани полу материализовался маленький белый пакетик, точнее белым было его содержимое.

— Ух, ты, а я думал, так только у Донцовой бывает! — восхищённо присвистнул помощник детектива, и с помощью платка и целлофана упаковал находку по всем правилам.

Когда он вернулся на кухню, Бодров всё ещё был в прихожей и из последних сил спорил с вошедшей в роль Скворцовой, тщетно пытаясь доказать свою правоту. Вернулся он только через пять минут, раскрасневшийся, злой и с пиццей в руках.

— С-совсем обнаглели, в-вымогатели! — возмутился он, швырнув коробку на стол. — Ч-четыреста р-рублей на ветер!

Май отвернулся, сдерживая смех, а девчонка-то ещё и спекулянтка — сам он купил эту пиццу за триста. Заметив почётную грамоту на противоположной стене, он удивлённо посмотрел на щупленького паренька:

— Это твоё?

Бодров проследил за его взглядом и гордо зарумянился:

— Да, я с д-детства к-карате занимался, но из-за т-травмы пришлось бросить — р-руку сломал.

— Но ноги-то действуют?

— П-простите, не понял?

— Вот и я не понял, как это каратист со стажем не справился с мертвецки пьяным Шинским, я имею в виду парня, который тебя вчера разукрасил.

— Вы или ш-шутите или что-то п-путаете? — совершенно искренне удивился парень. — Что я п-пьяных не видел?! Тот п-псих был т-трезв как стёклышко! От него д-даже п-перегаром не пахло, уж, п-п-поверьте мне!

Арбенин вспомнил необъяснимое отсутствие следов распития спиртных напитков в квартире Шинского плюс единичный штраф за превышение скорости и поверил.

Игорь сдержал слово: едва за не прошеными гостями закрылась дверь, он бросился к холодильнику, извлёк оттуда две небольших бутылки дорогого марочного коньяка и, не размениваясь на смакование букета, осушил их за несколько минут. Потом перенёс из гостиной в кухню огромную глиняную чашу, которую Зоя держала для каких-то Фен-шуйских ритуалов, и поставил её на стол. Не сводя глаз с чаши, парень медленно достал из-за пояса джинсов толстый красный ежедневник с вытесненными на обложке золотыми иероглифами. Как же он боялся, что этот помощник Холмса его увидит, к счастью, рубашка оказалась достаточно длинной.

Шинский с большим трудом заставил себя оторвать взгляд от чаши и посмотреть на листы, исписанные Зоиным почерком — её личный дневник. Раньше он никогда не позволил бы себе даже просто открыть его, но теперь всё изменилось.

Игорь листал страницы, перечитывая, точнее пересказывая наиболее запавшие в душу отрывки. За эти несколько дней он успел выучить его наизусть и теперь, даже сквозь затуманенное алкоголем сознание, память безошибочно и безжалостно повторяла слова Зои его собственным голосом. В этих словах не было ничего кроме любви и понимания и именно поэтому они звучали как приговор, именно поэтому острая пульсирующая боль разрывала душу и тело на тысячи кровоточащих осколков. Эта боль была невыносимой, лекарства от неё не существовало, даже алкоголь не спасал.