Наталия Неткачева - Фабрика звёздной пыли (СИ)

— Надеюсь, — Леонид Егорович немного успокоился и выдавил улыбку, — как я понимаю, это и есть одна из тонкостей вашей профессии — говорить людям то, что они хотят услышать.

Антон кивнул:

— В то же время я никогда не даю пустых обещаний. Я работаю, но вы могли бы облегчить мне задачу.

— Каким образом?

— Я уверен, что анонимные письма, эсэмэски и смерть Заряны — дело рук одного человека и, скорее всего, вы этого человека знаете. Или он знает о вас нечто такое, что и является причиной этих поступков.

Зарецкий прищурился:

— Звучит как обвинение! И на каком основании вы сделали такой вывод? Неужели всё дело в подписи и стихах? Смешно — стихи несколько лет назад мелькали на страницах многих газет, а подпись вообще — классика жанра, банальщина! С чего вы взяли, что этот псих имеет ко мне какое-то отношение?!

— Почему тогда он предъявляет счёт именно вам и вашим подопечным?

— Господи, да потому что у психически неуравновешенных личностей отсутствует какая либо логика в действиях и мотивациях! Впрочем, возможно, мы действительно пересекались. Знали бы вы, сколько так называемых молодых талантов мне звонят, пишут и просто обивают порог, угрожая расправой, если я не возьмусь их раскручивать.

— А поподробнее?

— Вы смеётесь?! Всех вспомнить нереально! Да и не стоит это внимания.

— А с вашими подопечными у вас были конфликты? Возможно, вы закрыли какой-то проект без согласия участников, было такое?

— Было, конечно, и не раз. Шоу-бизнес — в каком-то смысле бои без правил, впрочем, как и вся наша жизнь. Но это не более чем рабочие моменты.

— Для вас — да, а для них, тех, кто остался неудел?

Зарецкий нахмурился и отрицательно покачал головой:

— Не там ищете, Антон Леонидович!

— Значит, подробностями конфликтов вы со мной делиться не желаете? — разочарованно вздохнул детектив. — Жаль, придётся покопаться в прессе прошлых лет.

— Только время потеряете! — недовольно отмахнулся продюсер, давая понять, что тема закрыта. — Помните, вы говорили — есть возможность узнать, оттуда посылали эти стишки на сайт Заряны?

— Уже узнал — второсортное Интернет-кафе, в нём нет даже камер слежения. Стихи отправили неделю назад, посетителей там бывает много, их письма, естественно, не отслеживаются, в общем, тупик.

Визит к детективу на этот раз имел не слишком приятное продолжение. Выйдя из офиса, Зарецкий обнаружил, что у припаркованного автомобиля его поджидают несколько человек с фотоаппаратами и видеокамерами.

— Всё-таки вычислили, — пробормотал он, прикидывая как разрулить сложившуюся ситуацию. И, желательно, не просто разрулить, а обернуть её в свою пользу.

Выход был найден почти мгновенно. Раз отвертеться, не получиться — нужно говорить правду, ну или нечто очень похожее на неё.

Зарецкий мысленно вознёс горячую благодарность вовремя проснувшейся интуиции и спокойно выдержал вспышки камер, заискрившиеся со всех сторон. Журналисты, не встретив бурного протеста, окружили мужчину и поинтересовались целью участившихся визитов известного продюсера к не менее известному детективу. Точнее они просто поставили его перед фактом, мол, прессе всё известно, и отпираться бессмысленно! Леонид Егорович не стал уточнять, что именно известно прессе, лишь объяснил, что прибегнул к услугам Холмса, в надежде выяснить малопонятные обстоятельства самоубийства Заряны. Он категорически отверг возможность насильственной смерти, а гадать о причинах суицида предоставил самим журналистам.

Весьма щедрый жест с его стороны! Хотя, разумеется, прессе подобного уровня официальное разрешение никогда не требовалось. Направляясь к Вешняковскому кладбищу, где должны были хоронить Заряну, мужчина в красках представил себе содержание завтрашних газет. Каждый постарается выдать свою версию трагедии, скорее всего, скандальную и далеко не романтическую. Но ему это только на руку, скандал подогревает интерес публики, тогда как затянувшаяся идиллия быстро надоедает.

— Имидж — ничто, рейтинг — всё! — повторил продюсер свою любимую фразу, мысленно попросив прощения у Заряны за всю грязь, которая вскоре будет вылита на её пока ещё светлый образ.

Большая двухкомнатная квартира с панорамным видом на Новый Арбат, оформленная в классическом стиле производила приятное впечатление. Не портила его и высокая темноволосая девушка с улыбкой Моны Лизы и грудью Памеллы Андерсен. Арбенину она показалась гораздо симпатичнее Заряны, интересно, почему Зарецкий отказался работать с такой красоткой? Узнав о цели его визита, красотка изобразила явно напускную скорбь по поводу безвременной кончины бывшей конкурентки.

— Очень жаль, что так вышло: бессмысленная глупая смерть! — выдала она дежурную реплику.

Май промолчал, предоставив девушке возможность высказаться. Расспрашивать напрямую он пока не решился — тема слишком деликатная. Пусть уж лучше сама ораторствует, вдруг чего интересного скажет.

— Не понимаю, чего ей не хватало?! Гастроли, концерты, слава, деньги, поклонники! Да разве нормальный человек от такой жизни добровольно откажется?! — А вот это фраза прозвучала вполне искренне.

— Не знаю, лично меня бы такой график утомил, — улыбнулся помощник детектива.

Лера одарила его снисходительным взглядом:

— Просто вы не знаете, что это такое!

— Согласен, вам виднее! Я слышал, вы даже сольный альбом выпустили.

По красивому лицу девушки пробежала тень, и улыбка Моны Лизы превратилась в гримасу.

— Да, выпустила, но, к сожалению, он не окупился, а второго шанса Зарецкий мне не дал. Он только на первый взгляд добрый папа Карло, а на самом деле любого Карабаса Барабаса за пояс заткнёт!

Лера махнула рукой куда-то в сторону и отвернулась к окну.

— Не возражаете, если я закурю?

— Не возражаю, — Май огляделся, решив для разрядки немного сменить тему: — хорошая квартирка, снимаете?

— Нет, с родителями живу, они сейчас в отъезде, — девушка нервно затянулась и пристально посмотрела на Мая. — Значит, вы детектив?

— Помощник детектива, — уточнил Арбенин.

— А от меня чего хотите? Зоя отравилась — это, конечно, прискорбно, точнее глупо, но я здесь при чём?

— Мы просто расследуем обстоятельства трагедии, которые складываются в пользу суицида, то есть складывались, пока не всплыли новые факты и теперь картинка получается иная.

Девушка нахмурилась, уловив в витиеватой фразе скрытую угрозу.

— Умоляю, выражайтесь проще, я ещё от экзамена по философии не отошла.

— Вы учитесь? — вежливо поинтересовался Май.

— Да, предки заставили поступить в МГИМО, а о чём вы сейчас говорили? Мне показалось, или это был намёк?

— Не намёк, а всего лишь вопрос, только не знаю, как его получше, в смысле, помягче сформулировать.