Наталия Неткачева - Фабрика звёздной пыли (СИ)

— Антон Леонидович передо мной не отчитывается, только распоряжения отдаёт, — проворчал Арбенин. — Расскажи, что знаешь, но начни с той троицы, о которой спрашивал Холмс: Антонова, Тимохина и Солонцова.

Ангелина, выбитая из колеи, тяжело вздохнула. В то, что с отравителем Заряны она знакома лично, верить как-то не хотелось.

— С Солонцовой я почти не общалась — Юлиана всегда держалась отстранённо, даже высокомерно. Она с Олесей Раневской дружила, а до остальных снисходила редко. С Таней Антоновой общаться было ещё сложнее, она до такой степени мечтала быть первой, что на всех без исключения смотрела враждебно, как на потенциальных соперников.

— А Тимохина?

— А вот Кира Тимохина — уникальный человечек, стоит ей выйти на сцену — она забывает обо всём! Её не волнует ни то, что вокруг камеры, ни то, что любой концерт может стать последним, она просто получает удовольствие, занимаясь любимым делом. Она живёт настоящим, а не мечтами о прекрасном будущем и умеет быть счастливой всегда, чтобы не происходило!

— Ух, ты! Похоже на тяжёлую форму шизофрении, — хмыкнул Май. — Ладно, все эти девицы москвички?

— Таня — да, насчёт Юлианы не знаю, а Кира живёт с Бабушкой в Санкт-Петербурге.

— С бабушкой? — насторожился Арбенин. — А другие родственники у этой абсолютно счастливой девушки имеются?

— Не знаю, — Ангелина задумалась, вспоминая, — по-моему, нет, она как-то говорила, что мать умерла, а отца она никогда не знала…

Антон с удовлетворением смотрел на экран монитора, показывающий темноту, вместо размеренной жизни зеркального дома. Темнота появилась только что, а значит, Леонид Егорович Зарецкий приступил к выполнению их плана и всё может решиться в любую минуту. Детектив заметно волновался. Да, он убедил Зарецкого, что риска для жизни ребят нет, но вот сам в этом уверен не был. Эх, если бы знать, за кем именно нужно следить?

Пару минут назад позвонил Арбенин и предостерёг насчёт Тимохиной, но, чёрт возьми, наличие бабушки ещё ничего не доказывает! Это может быть простым совпадением, к томуже дозвониться до этой самой бабушки у него не получилось — никто не брал трубку. Тем не менее, детектив посоветовал продюсеру уделить Кирсане, именно так Киру звали по паспорту, особое внимание.

— Кирсана! — повторила детектив, словно пробуя диковинное имя на вкус. — А ведь сокращённо её вполне можно звать Аней!

— Какие новости? — Арбенин как всегда вошёл без стука.

— Всё те же, Май, вот список домашних адресов и телефонов конкурсантов их нужно проверить. Можешь просто обзванивать родственников и ненавязчиво выяснять…

— Не было ли в их генеалогическом древе некой Раисы Миткалёвой? — Усмехнулся помощник.

— Именно! Это недолго, всего пять номеров, кстати, два адреса — московские. Не дозвонишься — съездишь.

— Почему только пять? Я считаю, парней нельзя сбрасывать со счетов. Генеалогическое древо — растение ветвистое, они вполне могут быть каким-то образом связаны с Раисой или её дочерью.

— Ладно, если ты хочешь добавить себе работы — проверяй всех. А я считаю главное — шерше ля фам. Стихи, между прочим, типично женские.

Май, пожав плечами, взял список, вышел из кабинета начальника и, увидев в приёмной Скворцову, испытал дежавю: она снова болтала со своим Гошей.

— Гоша, я ведь уже говорила, что работаю до вечера. Что? В кино? Нет, извини, отпроситься не могу — работы много. Мне тоже жаль, что так получилось, ты к тёте зайди обязательно, она будет очень рада. Да, пока.

Она отключила телефон и спокойно посмотрела на Арбенина:

— Куда теперь?

— Пока никуда, сделаю пару звонков — там видно будет. — Май посмотрел на часы, — ладно уж, иди к своему Гоше, я тут сам справлюсь. Вот только про детскую дружбу мне больше не ври.

— Я и не вру! — обиделась девушка. — Он для меня просто друг!

— А ты для него?

— Не знаю, — Ангелина смутилась, вспомнив томно-трепетные взгляды, которые в последнее время щедро расточал Гоша. — То есть тоже друг, а почему вы спрашиваете?

— Да потому что двадцатилетние мальчики девушек в кино приглашают с определённой целью, которая к детской дружбе никакого отношения не имеет!

— Это вы по себе судите? — уточнила уязвлённая помощница.

— Разумеется, я ведь мужчина и в юности тоже водил девчонок на вечерние сеансы. И если твой Гоша не импотент и не придурок, то билеты он взял в последний ряд, угадал?

— Не знаю, не спрашивала! — покраснела Ангелина. — И вообще, это не ваше дело!

— Что поделаешь, если моими делами ты мне заниматься не даёшь! — раздражённо заметил Май. — Мне работать нужно, а ты можешь идти к своему Гоше прямо сейчас!

— Спасибо, уже не хочется! — Ангелина села в кресло напротив, закинув ногу на ногу.

— Что испугалась? — Май с трудом оторвался от созерцания оголившихся коленей с трогательными детскими ямочками.

— Чего? Гошу я знаю с детства — он не сделает мне ничего плохого!

— А кто сказал, что секс — это плохо?

— Ох, какой же вы?! Ну почему вам обязательно нужно всё опошлить?!

— Это не я такой, это жизнь такая. А ты со своей чукотской непосредственность к ней абсолютно не готова, — вздохнул Май, чувствуя себя воспитателем в детском саду. — Признайся, ты просто боишься взрослеть.

— А вы — боитесь жить! — вспылила Ангелина. — Боитесь поверить, что в жизни всё может быть не так уж плохо! И как страус, трусливо прячете голову под ворохом надуманных проблем!

Май с трудом удержался от смеха, услышав в свой адрес столь нелестную характеристику.

— А, по-моему, страус — птица героическая, — насмешливо заметил он. — И он не трусливо прячет голову в песок, как многие полагают, а смело показывает врагам свою зад… э, в смысле, филейную часть!

Телефонный опрос не дал положительных результатов. Те, до кого Май смог дозвониться ни родственниками, ни знакомыми Раисы Миткалёвой не являлись. Не удалось пообщаться только с родителями Антоновой и Солонцовой, но, поехав по указанным адресам, Май обнаружил образцовые семьи с наличием обеих супругов в полном расцвете сил и был вынужден констатировать, что в этом направлении следствие зашло в тупик.

Бабушка Кирсаны Тимохиной на звонки по-прежнему не отвечала.

Она механически выполняла задания педагога по ритмике, тело двигалось в такт музыке, но мысли были далеко. Она больше не боялась, даже не волновалась, в отличие от прошлой пятницы, когда приговорила Заряну, точнее, когда привела приговор в исполнение. Тогда ей было действительно страшно, но сегодня всё будет иначе. Скоро, очень скоро Зарецкий пожалеет о том, что выбрал не её, а эту смазливую вертихвостку!

Нашёл приму — стерва безголосая, только задницей крутить умеет и то невпопад! Вот она, Аня, рождена для сцены и славы, а Зарецкий хочет, чтобы она повторила судьбу матери! Он сам ей об этом сказал. Долго уговаривал, пришлось согласиться и даже якобы обрадоваться открывшимся перспективам (обещаны были, чуть ли не золотые горы). Но, разумеется, этого не будет никогда!