Елена Квашнина - Привет, любимая (СИ)

Большие теплые ладони легли мне на плечи, а его губы мягко коснулись моего рта. Это вовсе не было так противно, как ожидалось. Наоборот, даже приятно. Очень приятно. Пожалуй, слишком... Мои губы сами раскрылись навстречу. Руки из-за спины скользнули сначала ему на грудь, а потом обхватили крепкую шею. Мамочка, кажется, тону...

Поцелуй становился все глубже. Мишкины губы все требовательнее. Мы уже крепко обнялись. Мы тяжело дышали. И ноги стали отказывать - сгибались. Начиналось какое-то безумие...

Мишка первый оторвался от меня. Разжал мои руки у себя на шее и отскочил на метр в сторону.

- Мы, кажется, сошли с ума, - хрипло пробормотал он, отворачиваясь.

Я повернулась лицом к сосновому стволу. Наверное... Что же это еще, если не сумасшествие? А я-то, я... Но, господи, боже мой, мне хотелось еще. Вот ведь шлюха... Ни стыда, ни совести...

Тишина повисла между нами, как густой туман. Что придумать? Надо хоть как-то разрядить обстановку.

В кустах опять хрустнула ветка.

- Твой кабан оказался слишком любопытным. Он досмотрел представление до конца и теперь уходит.

Шутка получилась невеселой, тем не менее Рыжий ее поддержал:

- Он воспользуется этим опытом в своих отношениях с кабанихой.

- А если у него нет кабанихи? Если он молодой? - почему-то мне захотелось противоречить Мишке во всем. Остро захотелось.

- Да, - согласился Мишка, - И он будет искать себе самую лучшую.

Его слова напомнили мне подслушанный ночью разговор. Настроение испортилось совсем. Хотя, какое такое преступление я совершила? Свободный же человек. Что хочу, то и ворочу. Видимо, не все я могу ворочать...

Изменение в настроении было тут же замечено.

- Пойдем домой. Тебе пора, - позвал Мишка. Он все еще не пришел в себя.

- Не пойду. Страшно, - мне и впрямь не хотелось никуда уходить, а почему, я и сама не знала. Не хотелось и все.

- Чего ты боишься?

- Вот ты смеешься, а там - кабан!

- Да не кабан там, - с досады Рыжий даже сплюнул.

- А кто? - заволновалась я.

- О, господи! Олег... Олег там был!

Кошмар! Он видел, как мы с Рыжим целовались. Сначала прогуливались за руку и в венках, потом целовались... Это уже никак не объяснишь. И ничего никому не докажешь. Мне теперь и слова не скажут. И взгляда не кинут. Какая же я дура. Зачем, зачем мне понадобилось лезть к Рыжему? И его с толку сбила, чертова кукла.

Мишка взглянул на меня, видимо, догадался, в чем дело, и помрачнел.

- Пошли домой. Нечего резину тянуть.

Он схватился за мотоцикл, старательно отводя глаза в сторону. Мы молча и довольно быстро вышли к опушке. Нога почти не болела, и прихрамывала я только самую малость. А изображала, что нога болит сильно - тянула время. Мишка вдруг остановился, поставил "Яву" на подножку и обернулся ко мне.

Я уже не боялась стоять так близко к нему. Но дыхание у меня по неизвестной причине перехватило. Рыжий не сказал ни слова. Обхватил меня и начал целовать. И опять необъяснимая волна мягко подхватила меня и понесла... И опять мы тяжело дышали. А Мишкины руки начали не совсем понятный мне танец. Только... я уже начинала о чем-то догадываться. Но пока я находилась в крепких объятиях Рыжего, мне не было стыдно. Мне не было противно ни себя, ни его. Что же это? Мне хотелось еще большего...

Как и в лесу, Мишка первый оторвался от меня. Тоскливо взглянул и неприязненно заявил:

- Это оказывается для меня слишком серьезным, серьёзней, чем можно было предположить. Ты, Алька, - просто яд. И ты должна решить сама, кто тебе нужен: я или кто-то другой. А пока не решишь, лучше ко мне не подходи.

Он сорвал с головы венок и со злостью швырнул его на траву. Из-под венка выбрался большой серый кузнечик и скакнул на стебелек ежи. Стебелек согнулся. Я тоже сняла свой венок, с грустью посмотрела на него и положила рядом с Мишкиным. Осторожненько так положила. Не хотелось спугнуть кузнечика.

Хорошо, я виновата. Кто же еще? Сама к Мишке пристала. Это ведь я предложила на родник сходить. И не стоило с таким упоением целоваться. А он что, маленький? Мог бы и не поддаваться на провокацию. Никто силком не заставлял. Собственно, что это я? Ведь он ко мне неровно дышит. И не скрывает этого. Ясно, как божий день. Ну а со мной-то что происходит? Мне не хочется с ним сейчас расставаться, и объяснения этому у меня нет. Нет и все тут.

- Хорошо, Миша - покорно согласилась я. Я и покорность? Что-то новенькое. Но получилось это само по себе. Даже для самой неожиданно. - Пошли.

И мы пошли. Через луг. К деревне. В небе пел жаворонок. Пел ликующе. Эта звонкая песня так не вязалась с настроением, что хотелось взвыть. Мишка больше не смотрел на меня. Совсем не смотрел. Я же ругала себя на чем свет стоит. Наворотила дел...

На задворках мы не попрощались. Просто, не глядя друг на друга, без единого слова разошлись в разные стороны. Он сел на мотоцикл и умчался. Лихач! А я, опустив голову, пошла к задней калитке.

Возле калитки прямо в траве сидела Светка. На коленях у нее лежали мои вещи: книги, тетради и цветные карандаши.

- Вот, - просто сказала Светка и встала. Все мое барахло с шумом посыпалось на траву. Она брезгливо перешагнула через это добро, остановилась передо мной и отчеканила:

- Примитивный предатель - вот кто ты. Руки тебе больше не подам, и ноги твоей в нашем доме никогда не будет. А про Олега - забудь.

Наверное, долго готовилась, репетировала. Высказалась без сучка, без задоринки. Я внимательно посмотрела на нее. В Светкиных глазах бушевало чересчур много несправедливого гнева... Меня это совершенно не тронуло. И без Светки проблем хватает. Что-то изменилось во мне за последние сутки. Мир стал другим. Или я стала смотреть на него другими глазами? И Светка... От нее не тянуло больше майской свежестью. От нее несло тупым эгоизмом.

Я вздохнула и обошла Светку. Обошла, как обходят тумбочку, стоящую на проходе. Чтобы не поворачиваться к ней, даже калитку не стала запирать на щеколду.

* * *

Тетя Нина только вернулась с работы. Она сперва посмотрела на часы, потом взглянула на меня.

- И что с тобой творится?

- Ничего. Ровным счетом, ничего, теть Нин.

- Ты здорова? - она пощупала мой лоб.

- Как бык.

- Хм... Если ты - бык, то, пожалуйста, поди и встреть корову. Сейчас стадо погонят.

Вот это да! Никогда раньше не замечала у тетки чувства юмора. Может быть, я ее, вообще, плохо знаю? Без звука я пошла на улицу - встречать Милку. Тетя Нина открыла рот. В деревне я никогда ничего не делала. А если и делала, то только после бесконечных препирательств. Жаль тратить время на домашние дела. Их всегда так много! До смерти не переделаешь. Но сейчас вопреки обыкновению хотелось хлопотать по хозяйству. От чего-то стало жаль тетку. Она смотрела на меня в окно. Глаза у нее были добрыми-добрыми. От этого взгляда смятение в душе немного улеглось. Обязательно все пойдет хорошо.