Хелен Рой - Транзит на счастье (СИ)

— А чьи?

Дама пожала плечами.

Тут глаза Симки моментально налились слезами, и она на весь вагон заревела. Рыдала девочка надрывно, на зрителя, искусно изображая горе, с обильными слезами, всхлипывая.

— А… А… Билеты потеряли, последние деньги украли… А в деревне бабушка больная лежит, — подвывала Серафима, рукавом вытирая слёзы. — Тётенька не высаживайте нас. Бабушка будет волноваться, если мы не приедем этой электричкой.

Пассажиры притихли, наблюдая за спектаклем. Плач Симки усиливался, под сочувствующие взгляды зрителей. Опешившая кондукторша в ступоре стояла и вовсе глаза смотрела на рыдающую девочку.

— Так, так… — пробормотала женщина, придя в себя. — Говоришь, обокрали? — Серафима согласно кивнула головой, шмыгнула носом. — Билеты потеряли? А были ли они?

Соболева в момент утихла, резко наклонилась под руку кондукторши и попыталась проскользнуть.

— Куда собрались? — женщина схватила Серафиму и Сашку за руки. — Вот в милиции и разберёмся, был у вас билет или нет!

— Понимаете, тут такое дело… Александра пропала…

На доли секунд в кабинете у Ефремова повисла гнетущая тишина. Виктор побледнел, мышцы его тела напряглись. Ведь не зря вчера вечером ему было так не по себе, словно чувствовал, что должно случиться что-то. Ну, прямо нутром чуял.

— Ало! Виктор Егорович вы меня слышите?

— Да слышу я, слышу. Клавдия Борисовна… Как такое могло случиться? — недобро протянул Виктор, пальцы против воли сжали трубку телефона. — Куда вы смотрели ё*?

— Они с Соболевой сбежали… Вы понимаете эта Соболева такой трудный подросток… — сбивчиво объясняла директриса.

— Я вас ещё раз спрашиваю, как такое могло случиться? Как из охраняемого здания смогли сбежать два ребёнка?

— Во-первых, Соболева и Князева уже не дети. Скорей всего Симка опять отправилась на юг. Всё мечтает побывать на море…

— В милицию заявляли?

— Так я сначала вам решила позвонить, — растерялась директриса детского дома.

— Не понимаю и как вам наше государство детей доверило? — рявкнул в трубку Виктор и бросил её на рычаг. — Нет, я не будет ждать, пока милиция начнёт искать девочек, — пробормотал он. — Я сделаю проще — сам пробью все возможные варианты.

В течение часа он обзвонил все больницы, морги и участки. Остались только железнодорожные станции и вокзал. Виктор набрал номер линейного отдела МВД на железнодорожном транспорте.

— Приёмная полковника Воропаева, — произнёс приятный женский голос.

— Здравствуйте Вероника Вячеславовна! Это Виктор Ефремов из прокуратуры.

— Ой! Здравствуйте Виктор. Я так рада вас слышать. Вы совсем забыли нас. Не приходите.

— Я бы с удовольствием. Да всё дела… А Артур Васильевич на месте?

— Да.

— Можно с ним соединить?

— Конечно!

В трубке послышался щелчок и скрежет и в туже минуту ответил полковник.

— Слушаю.

— Здравствуйте Артур Васильевич! Вас беспокоит Ефремов из прокуратуры.

— Привет Виктор! Сто лет тебя не видел и не слышал. И только сегодня вспоминал. Будешь жить долго! — засмеялся в трубку полковник.

— Артур Васильевич мне очень нужна ваша помощь. Из детского дома сбежали две девочки. Одна из них моя подшефная. Помогите пробить все железнодорожные станции находящиеся не далеко от города. И если можно, чтобы ваши люди прошлись по всем отбывающим пассажирским поездам. Есть очень большая вероятность, что девочки сели на поезд или электричку, следующую на юг. Приметы я продиктую.

— Хорошо.

Виктор быстро продиктовал приметы Александры. Воропаев заверил, что сделает всё возможное.

Теперь настал момент ожидания. Больше всего в своей жизни Ефремов не любил — ждать и опаздывать. Сейчас в минуты ожидания он ненавидел себя из-за назойливо лезущих в голову мыслей. Эта девочка стала для него родным человеком, и Виктор это понял слишком поздно. Почему он так привязался к сироте? Наверное, потому что сам из детского дома. Потому что в его двадцать восемь лет холостой жизни ему не хватало настоящей семьи, которой могла стать Сашка. Он зачем-то стал приходить к ней в детский дом, заваливать мягкими игрушками, куклами. Ему нравилось, когда её глаза светились счастьем и радостью от его неожиданных подарков…

Именно сейчас Виктор ещё раз убедился в правильности своего давно принятого решения — он заберёт Александру из детского дома, как только найдёт. Жизнь так непредсказуема и может оборваться в одну секунду, напоминанием этого служили лежащих сейчас перед ним — горы папок с "глухарями". Теперь он боялся не успеть, помочь Сашке, не успеть поделиться любовью и заботой. Стать для неё близким и родным.

Ефремов снова бросил взгляд на наручные часы. Время так медленно тянулось.

Неожиданно кабинет наполнился резким звонком телефона. Виктор вздрогнул. Медленно потянулся к трубке, его руки дрожали:

— Следователь Ефремов слушает.

— Ну, что Ефремов тебе повезло. Нашли твою беглянку, — раздался весёлый голос полковника.

— Где?

— С электрички сняли. Она сейчас на станции в Свири. Так что езжай прямо туда.

— Спасибо Артур Васильевич!

— Да не за что. Счастливо. Свидимся ещё…

Александра снова заёрзала на сиденье, ища удобное положение. Невзначай повернулась и положила голову на плечо Виктора, продолжая спать.

Ефремов на секунду оторвал взгляд от дороги, посмотрел на спящею Сашку и улыбнулся. Счастье захлёстывало его душу. Ну, вот теперь она рядом и уже никуда больше не денется. Он станет ей отцом, братом, будет заботиться и оберегать…

Прокурор стоял у окна кабинета и нетерпеливо постукивал пальцами по подоконнику, о чём-то размышляя. Он тяжело вздохнул и повернулся к сидящему за столом Ефремову, который листал папку.

— Виктор, ты уверен в своём решении? Ты действительно всё обдумал? — хмурясь, спросил Рудаков.

— Валерий Михайлович, вы же сами хорошо понимаете, что такие решения так просто не принимаются, — не отрывая взгляд от папки, пробормотал Виктор.

— Я конечно всё понимаю. Привязался к девчонке. Но удочерение! И как ты совсем собираешься справляться? С нашей-то работой!

— Я увольняюсь. Вот моё заявление, — Ефремов вытащил лист из папки и протянул начальнику. — Решил вернуться к адвокатской работе. Времени будет больше, да и деньги обещают хорошие.

Прокурор резко развернулся к окну, стукнул кулаком по подоконнику.

— Я не подпишу! Не понимаю я тебя. Зачем тебе чужой ребёнок? Женишься родятся свои, а что будет с девочкой? Ещё неизвестно как её примет твоя будущая жена.

— Я не женюсь! Знаете Валерий Михайлович, я иногда и сам не понимаю себя. Я не знаю, что будет через год, через пять лет. Но одно я знаю, точно — я приложу все силы и сделаю всё возможное, чтобы эта девочка стала счастливой. Сашка должна жить в семье. Я стану её семьёй. Она закончит школу, поступит в институт. У неё всё сложится в жизни. Она больше никогда не вспомнит тот ужас, который ей довелось пережить.