Яна Егорова - Аня де Круа 2

Когда же начался весь тот ужас, не стало никого. Юный Гай словно вдруг очутился на необитаемом острове. Разом исчезли все. Школу выживания он проходил в гордом одиночестве. Позже, на каждом этапе, когда возвращал себе бизнес, когда мстил за родных – у всякого постороннего находилось, что сказать. Все выражали свое экспертное мнение. Это был один огромный сгусток энергии.

Почему люди так устроены? Гай никогда не мог понять, да ему и не было особого дела до этого. Он давно потерял интерес к другим людям. Поэтому и не посещал вечеринки, поэтому же никогда не смотрел в сторону людей “своего круга”. Для него было важно в человеке только то, как он умеет ценить и заботиться о своей жизни.

Сначала, когда Де Круа только познакомился с Аней – долго пребывал в шоке от того, насколько она похожа на его сестру, удивился совпадению, что девушка училась там же, где погибла Анна, его сестра.

Но потом понял, что Аня Пушкина тот самый человек, которого он ждал всю жизнь. Искренняя, любящая по-настоящему, не умеющая претворяться в отношениях, идущая за своей судьбой до конца.

Как и всех людей с таким складом характера, ее не принимали в обществе. Поэтому Гаю еще сильнее захотелось огородить девушку ото всех, защитить, окутать лаской и любовью.

Но Аня поддалась не сразу. Молодая, строптивая и такая красивая. Она долго и упорно отказывалась от его подарков, все хотела сделать сама. Каждый раз, когда необходимо было пойти на очередное светское мероприятие, она уговаривала Гая остаться дома. И Де Круа часто поддавался. Потому, что каждая минута с ней наедине была настоящим счастьем, это было то, чего он хотел на самом деле.

Сейчас, лежа прикованным к больничной кровати, без руки, с болью, захватившей всю правую часть тела, Де Круа жалел только об одном, что не увидит, как его сын вырастет, что больше никогда не сможет быть рядом со своей Анной.

Миллиардер был в сознании, но полностью обездвижен. Даже веки не подчинялись ему. Тот препарат, что ему вкололи несколько часов назад, уже подействовал. И это была одна из самых жестоких пыток, которые только возможны, когда человек испытывает нестерпимую боль, но не может никак сообщить об этом.

– Он спит? – спросил Хозяин доктора Гольдштейна.

– Да, скорее всего, Герман Ростиславович.

– Скорее всего?

– Ммм, – доктор замялся, – дело в том, что вы приказали лишить его возможности двигаться, поэтому мы ввели ему новый наркотик, но, признаться честно, мы еще не до конца знаем, как он действует.

– Семен Исаакович, вы помните, что Де Круа нужен мне живым и здоровым?

– Да, конечно, но…

– Что но? Когда он понадобится мне, он должен связно говорить и быть при полном уме. Иначе Франция спишет его со счетов, как простого полоумного. Семен Исаакович, если вы не знаете и не уверены в том, как действует препарат, тогда примените что-то другое!

– Но вы же сами сказали, чтобы он точно не сбежал, а это единственный настолько мощный…

– Семен Исаакович, с каких пор я должен повторять свои приказы дважды? – прорычал сквозь зубы Хозяин Корпорации.

Ученый не стал больше спорить, а быстро послушно кивнул и направился в лабораторию.

Герман был раздражен. Если они угробят Де Круа, план провалится. Им так быстро не найти другого козла отпущения. Банкир достаточно большая фигура, чтобы его предательство Родины было заметным, чтобы заставило думать и предполагать, что за ним стоят другие сильные мира сего. Нет, нет. Этого нельзя допустить.

Хозяин смотрел на своего пленного через огромное стеклянное окно в стене. У него не было ни капли жалости к человеку, лежавшему перед ним. Да, Де Круа очень крут, но вот, что значит сила – где сейчас хоть след от его значимости? Жизнь миллиардера в эту секунду целиком в руках Хозяина Корпорации.

Все-таки, жизнь странная штука. Герман Ростиславович поежился, не дай Бог самому когда-нибудь оказаться на его месте. Когда ворочаешь миллионами, играешься человеческими судьбами, понимаешь, что рано или поздно и на тебя может найтись своя сила. Хозяин прекрасно понимал это, но не мог отказать себе в удовольствии рисковать и жить с тем размахом, к которому уже привык.

Хозяин направился к выходу из лаборатории. Перед вылетом на семинар предстояло еще разобраться с Ренковым. Сев на заднее сиденье в свой майбах, Герман расслабился и окунулся в размышления. Странная судьба у этого Де Круа. Он всегда был в центре внимания и вот теперь, он, Герман, знает, как все закончится. Его всегда приветствовал французский народ, даже русские его полюбили, сколько хорошего о нем писали. Робин гуд нашего времени, сам обиженный правительством и обстоятельствами. И под конец, только правительство поймет, что его гражданина подставили, а простой народ никогда не простит бывшему герою начало Третьей мировой.

Хозяин хмыкнул. Ему нравилось быть в роли Бога, вершить человеческие судьбы, оставлять след в истории. Наверное, как-то так себя когда-то чувствовал Наполеон, Петр первый и, да, Гитлер. Эта персона Герману особенно импонировала.

Если остальные были полководцами, стратегами, то этот был, светилом, можно сказать, психологических наук. Как прекрасно он умел зомбировать народ. Ему поклонилась не одна страна. Да, кто-то его называл чудовищем, но его ум слишком широко мыслил, поэтому массе его никогда не понять. Зато как хорошо понимали Гитлера те, кто рано или поздно поднимался над толпой. Все и всегда начинается с малого. Сначала ты захватываешь управление, а потом ты понимаешь, что только от тебя и твоих решений зависит судьба всего предприятия. А с этими баранами по-другому нельзя. Вот сейчас Ренков, к примеру, не смог справиться, и, он, Герман, просто вынужден от него избавиться. Иначе – если он помилует подчиненного, полиция рано или поздно сможет через этого глупца найти и его самого. Да и “вес” в деловых кругах наращивается только так.

Прибыв в офис, Хозяин Корпорации обнаружил, что Ренков его уже ждал. Глупая секретарша доложила вместе с этим, что Герману придется лететь на семинар в общем частном самолете, потому, что его собственные самолеты на данный момент проверяет полиция. Чертов Ренков, ведь прилетел на одном из них! Герман был предельно недоволен, лететь с другими людьми в одном салоне – ниже его достоинства.

– Но, Герман Ростиславович, я достала список пассажиров. Вот, – протянула секретарша ему лист бумаги, – двое нефтяников, министр сельского хозяйства одного из регионов и супруга банкира со спутником. Все исключительно достойные люди, проблем не должно быть, – он смерил недовольным взглядом подчиненную, “достойные люди”. Глупая девка просто не понимала, что несла.

Взяв протянутый лист, он подал знак ожидавшему в холле Ренкову и вошел в свой огромный кабинет.