Ирада Нури - «Шанталь»

Глава 12

– А, вот и моя беррийская роза, – широко разведя руки словно для объятий, мужчина быстро приближался ко мне.

За прошедшие три года, он мало изменился. Тот же наглый взгляд, грубый голос, добротная, но уже давно не чищенная одежда. Разве что седины стало больше, что при таком образе жизни не было удивительным.

Разгадав его намерения, я резко отскочила назад, и в предупреждающем жесте вытянула вперёд руку:

– Стой, где стоишь, Фонтана. На сегодня, грязевых процедур с меня достаточно.

Я сделала это не предумышленно, слишком поздно сообразив, что не должна была так разговаривать в присутствии его людей. Подобная вольность могла сослужить нам обоим плохую службу – ему лишиться авторитета, мне – его поддержки и заступничества перед этим сбродом.

Стараясь не показывать страха, я с каменным, по крайней мере мне хотелось так думать, выражением лица, следила за его, стремительно меняющейся мимикой. Злость, жестокость, почти ненависть… которые, впрочем, тут же сменились на улыбку, искусственно растянувшую его губы:

– А, у моей розы -то, оказывается есть шипы! – он обвел взглядом толпу, призывая присоединиться к его шутке. Вот, только глаза его не смеялись!

Словно по команде, толпа загоготала и заулюлюкала, словно услышала невероятную остроту.

Не отрывая от меня взгляда, Жиль подошел совсем близко. Встав рядом, он дружески хлопнул меня по плечу, и объявил:

– Запомните хорошенько, и передайте остальным, – не убирая руку с плеча, он с силой нажал на него, вынуждая встать ещё ближе. Мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Так же неискренне улыбаясь, я подошла к нему вплотную.

Увидев в разорванном вороте сорочки свой экю, он бесцеремонно просунул руку внутрь, и нагло облапив по ходу мою грудь, вынул его на всеобщее обозрение:

– Рад, что ты сохранила мой подарок, – шепнул он мне, прежде, чем обратился к своим людям, – Эта роза, принадлежит мне! И, если кто посмеет поднять на неё свои глаза, я уже не говорю о том, чтобы тронуть пальцем или осмелиться перечить ей – будет иметь дело со мной!

– Она теперь в твоём гареме? – выкрикнул кто-то из толпы.

"Что?! О каком гареме идёт речь?"

Наверное, страх отразился в глазах, потому что внимательно следивший за мной Жиль, ободряюще похлопал по уже многострадальному плечу, на котором к завтрашнему дню наверняка созреет синяк, ответил:

– Нет! Она не относится к моему гарему. Три года назад, когда банды Бизу и Лелюша объединились против меня и подослали своих наёмников, мне лишь чудом удалось избежать смерти. Тяжело раненный, истекающий кровью, я был уже одной ногой в могиле, когда эта девочка, монастырская послушница, выходила меня. Видите, швы? Её работа! – с гордостью продемонстрировал зажившие раны бандит. – Что, там гарем? Я ей жизнью обязан! Отныне, она – моя роза! И, пусть все зовут её именно так!

Уж не знаю, что их так обрадовало, то ли искренняя радость, то ли страх перед вожаком, но толпа разразилась приветственными криками:

– Гип-гип ура! Да здравствует Его Величество Жиль и его Роза! Роза! Роза! Ура!!!

Наслушавшись вдоволь криков, Жиль велел им расходиться. И, только сейчас, я увидела Клода, который прислонившись к одной из чудом уцелевших колонн, говоривших о прежнем величии бывших владельцев башни, и скрестив руки на груди, внимательно следил за мной. Заметив мой взгляд, он слегка кивнул. Я уже хотела подбежать к своему знакомому, когда Жиль резко вернул меня на место:

– Пойдём, нам с тобой нужно потолковать кое о чём!

Бросив на Клода беспомощный взгляд, я последовала за своим "хозяином".

Как и всякому уважающему себя королю бандитов, не желающему себе преждевременной смерти, Жиль нигде не появлялся без надлежащей охраны. Вот и сейчас, когда он тянул меня куда-то для "приватного разговора", нас сопровождала четвёрка ужасающего вида головорезов, с ног до головы увешанных оружием.

Бесконечный лабиринт узеньких улочек, вывел нас прямо под мост. Сена! Неужели я не сплю? Сделав шаг по направлению к воде, я была весьма бесцеремонно отшвырнута назад:

– Берегись воды, Роза, она не щадит никого.

"Лучше бы вам бояться не воды, а тех насекомых, что ползают по вам!" – резкий ответ вертелся на кончике языка, но я благоразумно промолчала, решив для начала узнать, что ему от меня нужно. Усевшись на краешек каменного выступа, я приготовилась слушать.

Жиль был доволен моей покорностью. Сделав знак своим людям отойти поодаль, он склонился надо мной.

В нос ударил резкий запах. Едва удержавшись, чтобы не вскочить, я заставила себя сидеть на месте и постараться не дышать.

– Услуга за услугу, красавица моя. Когда-то, ты спасла мне жизнь, теперь, я возвращаю долг и спасаю жизнь тебе.

– Тебе что-то известно? – я резко вскинула голову. – Знаешь, кому понадобилась моя смерть?

Жиль покачал головой:

– Немного. Всё, что нам удалось выяснить, это то, что заказчиком был иностранец. Его люди обращались к нему почтительно, как к принцу или королю. Его интересовала юная сирота Шанталь, которую вырастили монахини. За её смерть он заплатил золотом, не торгуясь.

– Но…

– Вот почему, – перебил он меня, – будет лучше, если никто не узнает твоего настоящего имени. Отныне, для всех, ты – Роза, подопечная Жиля Фонтана. Ты будешь жить среди нас, и никто не посмеет даже пальцем к тебе прикоснуться. Клод будет всегда при тебе, как верный пёс. Чем скорее, ты позабудешь свою прежнюю жизнь, и начнёшь новую, будет лучше.

Я с тоской смотрела на протекающую мимо реку. Куда она течёт? Зачем? Моя жизнь была такой же – течёт себе дальше, при этом не имея никакого смысла. Раньше, будущее в монастыре мне представлялось сущим адом, теперь же, перспектива стать одной из обитательниц парижского дна, страшила ещё больше. Хотелось повернуть время вспять, но, к сожалению, изменить уже ничего было нельзя.

– Ну что же, – я встала и отряхнула одежду, – выбора у меня всё равно нет. Роза, так Роза. Но… – увидев довольную физиономию Жиля, я решилась, – у меня есть пара условий.

Нахмурившись, Жиль приготовился меня слушать.

* * * * *

– Что будем делать, маркиз? Король явно дал понять, чтобы без девчонки мы не возвращались? – граф де Клермонт нервно расхаживал по комнате на постоялом дворе. – Что, если она действительно мертва?

Маркиз, к которому обращался собеседник, сидел за столом, и как ни в чём не бывало расправлялся с рагу из кролика, что любезно принёс им хозяин.

Это был мужчина лет сорока – сорока пяти, в пышном парике – аллонж, который с лёгкой руки Людовика XIV и его личного парикмахера Бине, стал самым модным в Европе аксессуаром, без которого появляться на людях, считалось дурным вкусом. "Истинно королевский парик", сильно смахивающий на львиную гриву, был пепельно-белокурого цвета, и представлял собой массу локонов, спускавшихся на грудь и спину.