Джеки Коллинз - Приговор Лаки

— Привет, па… — выдавил Тедди, робко останавливаясь на пороге, Прайс молча кивнул в ответ.

— Ну-ка, присядь, Тедди! — сказал он, указывая на небольшой диванчик.

Пока Тедди усаживался, Прайс молча следил за ним. Потом, тяжело поднявшись, он несколько раз пересек гостиную и наконец остановился перед сыном.

— А теперь, парень, я хочу, чтобы ты рассказал мне все, как было на самом деле, — сказал он. — Только не ври и не выкручивайся, иначе тебе же будет хуже. Ты понял?

Тедди почувствовал, что от стыда у него горит не только лицо, но и уши. Отец доверял ему, а он его подвел.

— Это все Мила! — выпалил он. — Я ничего не делал, па… Это… это было просто ужасно.

— Настолько ужасно, что ты испугался пойти в полицию? — требовательно спросил Прайс. — Неужели ты не понимаешь, что, сделай ты это, сейчас мы с тобой не сидели бы по уши в дерьме?!

— Я понимаю, — пробормотал Тедди, низко опуская голову.

— А если понимаешь, тогда расскажи мне обо всем, что произошло в тот день, расскажи честно, подробно и по порядку. Итак, с чего все началось?

Тедди судорожно вздохнул и начал свою печальную повесть. Он рассказал, как они с Милой поехали кататься, как украли из магазина несколько компакт-дисков, как пили пиво и нюхали кокаин в уборной на автозаправочной станции. Когда же Тедди наконец добрался до самого главного, в горле у него застрял такой комок, что он едва мог говорить.

Прайс внимательно слушал, изредка кивая.

— Значит, Мила отобрала ее драгоценности, а ты положил их к себе в карман? — переспросил он. — Так было дело?

Тедди кивнул, не смея поднять на отца глаза — так ему было тошно.

— Где сейчас это ожерелье?

— У Милы. Она взяла его.

— А мой револьвер? Тоже у нее?

— Я не знал, что это твой, — пробормотал Тедди. — Был у нее. Мила говорила, что избавится от него.

— О господи, ну и кашу ты заварил! — воскликнул Прайс, когда Тедди закончил. — Вот что, сын, я-то тебе верю, потому что знаю, что собой представляет эта сучка Мила. Но вот поверят ли тебе присяжные?..

Ведь ты — чернокожий, а она — белая, и это ей на руку. Если Мила найдет достаточно умного адвоката, то он сделает из нее новую Деву Марию, а тебя выставит мерзким, грязным ниггером, который скверно влиял на эту невинную, чистую душу. Ведь она говорит, что это ты пичкал ее наркотиками, угрожал ей, а потом изнасиловал. Кстати, тебе об этом известно?

Тедди выпучил глаза:

— Она говорит, что я… изнасиловал ее?

— Совершенно верно. Грязный ниггер трахнул нашу бедную белую овечку, и его надо за это наказать.

Именно так будут думать присяжные, парень.

— Но я ее не насиловал! — с негодованием воскликнул Тедди. — Она сама захотела, чтобы я ее… чтобы я сделал с ней это. Она сама вешалась мне на шею!

— И ты, разумеется, пошел даме навстречу, не так ли? Ты трахнул эту маленькую белую дрянь, потому что она этого захотела?!

Тедди с несчастным видом кивнул.

— Ага, понимаю, — насмешливо проговорил Прайс. — Вы, значит, поехали кататься, нанюхались кокаину и ограбили магазин. Потом Мила застрелила актрису, а теперь оказывается, что ты ее еще и трахнул, так?

Тедди снова опустил голову, машинально ковыряя ковер носком кроссовки.

— Я… я думал, что я ей нравлюсь, — проговорил он наконец. — Разве я мог подумать, что все кончится… так.

— Он не знал! — Прайс свирепо фыркнул. — Парень, ты был там, когда она выстрелила в Мэри Лу Беркли и в этого Голдена. Ты стоял рядом и смотрел.

Ты не пошел в полицию, ты не пришел ко мне. У тебя вообще-то с головкой все в порядке, а? Или ты — дебил, идиот, даун? Или эта девка совсем твою башку свинтила? — Прайс стоял перед сыном, широко расставив ноги. — Я старался воспитать тебя честным, добропорядочным гражданином, а ты что сделал? Ты наплевал и изгадил все, чему я тебя учил… — сказал он, качая головой. — Я не могу спасти тебя, Тедди. Я найму тебе лучших адвокатов, но спасти тебя не в моей власти. И не думай, пожалуйста, что это касается только тебя, — мне достанется побольше твоего.

Вот увидишь, газеты будут писать не столько о тебе, сколько обо мне — бывшем наркомане и бывшем алкоголике. Будем надеяться, это не отразится на моей карьере. Будем надеяться, что хоть это ты не сумел испортить…

— Мне очень жаль, па. Если можешь, прости меня…

— Тут уж ничего не поправить, так что ступай лучше в свою комнату, и чтобы я тебя не видел! У меня руки чешутся надрать тебе задницу так, чтобы она из черной стала красной!

— Но мне нужно поговорить с Милой! — воскликнул Тедди. — Обязательно, папа! Я уверен, мне удастся уговорить ее сказать правду!

Прайс недобро рассмеялся:

— Да ты, оказывается, действительно дурачок, парень! И это мой сын!

Услышав этот смех, Ирен, которая подслушивала под дверью, поспешно отступила в сторону. В эти минуты она испытывала то же, что и Прайс. Она отдавала Миле все, что могла, а эта мерзавка предала ее. Предала и кинула, потому что после того, что случилось, Ирен уже не могла рассчитывать на место экономки в доме Прайса Вашингтона. Ах, если бы ей только удалось уговорить босса внести залог и за ее дочь! Тогда бы она постаралась вбить Миле в голову хоть немного здравого смысла и заставить ее признаться во всем.

А тогда Тедди, конечно, отпустят — Ирен в этом не сомневалась.

Дождавшись, пока Тедди поднимется к себе в спальню, Ирен негромко постучала в дверь гостиной, но Прайс не откликнулся.

Тогда — очень осторожно — она приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Прайс сидел за столом, уронив голову на руки. Он не двигался, но Ирен показалось, что она расслышала какой-то тихий звук. Прайс Вашингтон плакал. Впрочем, Ирен могла и ошибиться.

Как бы там ни было, беспокоить его сейчас не стоило. Бесшумно прикрыв дверь, Ирен на цыпочках вернулась в кухню.

Завтра она поговорит с ним насчет Милы.

Лаки очень хотелось поговорить со своей приемной дочерью до того, как начнут собираться гости, но Бриджит отказалась, сославшись на множество мелких дел, о которых «надо непременно позаботиться».

Когда же Лаки поинтересовалась, кого бы она хотела видеть среди приглашенных, Бриджит ответила:

— Пригласи Джино и детей, до остальных мне дела нет.

Она не знала, что Лин тоже в Лос-Анджелесе, а Лаки ничего ей не сказала, решив устроить Бриджит сюрприз.

— Очень хорошо, — пробормотала Лаки, прикидывая в уме, кого ей позвать. — Тогда я приглашу несколько интересных людей. Думаю, тебе будет любопытно с ними познакомиться.

В глубине души она все еще питала слабую надежду, что муж Бриджит окажется славным, порядочным человеком. Главное, уговаривала себя Лаки, чтобы Бриджит была с ним счастлива — это единственное, что на самом деле имеет значение. Однако, когда она созвонилась с нью-йоркскими адвокатами Бриджит, чтобы узнать их мнение о Карло, они уверенно заявили, что этот парень, похоже, хочет прибрать к рукам наследство Станислопулосов и что они очень этим обеспокоены.