Сандра Браун - Алиби

— Не припомните… — начала Стефи.

— ..Под каким глазом? — закончил за нее Смайлоу. “Под правым”.

— Под левым… Нет, дайте-ка сообразить. Она стояла лицом ко мне, значит… Под правым. Точно — под правым! — Дэниэлс улыбнулся, явно гордясь собой.

— Вы не обратили внимания на ее глаза? Какого они были цвета?

— Нет. Боюсь, что нет.

«Темно-зеленые с желтовато-коричневыми крапинками. Широко расставленные. Ресницы густые, темные…»

— Вы говорили, что она была достаточно высокой. Не могли бы вы сказать поточнее?

"Примерно пять футов и шесть дюймов”, — припомнил Хэммонд.

Дэниэлс покачал головой.

— Она была повыше вас, мэм, — сказал он, глядя на Стефи. — Но ниже, чем мистер Смайлоу.

— Во мне пять футов и десять дюймов, — подсказал тот.

— Значит, примерно пять футов и шесть-семь дюймов, — заключила Стефи.

— Да, пожалуй, — согласился Дэниэлс.

— А вес?

"Сто пятнадцать фунтов”.

— Не знаю, она показалась мне довольно худой.

— Сто тридцать? — наугад предположил Смайлоу.

— Пожалуй, даже меньше. Сто двадцать, я бы сказал.

— Вы не помните, во что она была одета? — снова вступила Стефи. — В платье? “В юбку”.

— Либо в короткую юбку, либо в шорты, — сказал свидетель. — Я уверен, потому что я, знаете ли, обратил внимание на ее ноги. — Дэниэлс неловко усмехнулся. — Ну и какая-то майка, что ли… Этого я не запомнил.

"Белая короткая юбка. Коричневый трикотажный топик и такой же кардиган. Коричневые сандалии на ремешках. Бежевый кружевной лифчик с передней застежкой и такие же трусики”.

Эндикотт начала собирать свои блокноты и прочие принадлежности, запихивая их как попало в большую кожаную сумку. Готовый портрет она отдала Смайлоу, который быстро глянул на него и наклонился, чтобы пожать руку мистеру Дэниэлсу.

— Большое спасибо, сэр, — сказал он. — У нас есть ваш мейконский телефон, так что в случае необходимости мы свяжемся с вами там. Впрочем, надеюсь, что этого не понадобится. Еще раз спасибо.

— Я присоединяюсь к моему коллеге, — добавила Стефи и, улыбнувшись свидетелю, тоже направилась к выходу. Хэммонд же не нашел в себе сил что-либо сказать, поэтому просто кивнул мистеру Дэниэлсу на прощание.

В коридоре Стефи и Смайлоу поблагодарили капрала Эндикотт за отличную работу, а когда она уехала на лифте, прошли в холл, чтобы как следует рассмотреть составленный со слов свидетеля портрет и поздравить друг друга с удачей.

— Значит, вот она какая — наша таинственная незнакомка, — проговорил Смайлоу. — Она не похожа на убийцу.

— А как выглядят убийцы? — парировала Стефи.

— Хорошее замечание, Стефи. Очко в твою пользу. Стефи усмехнулась.

— Теперь я по крайней мере понимаю, почему наш мистер Дэниэлс не захотел описывать ее в присутствии жены. Несмотря на расстройство желудка, он, несомненно, в глубине души все же хотел ее. Разве иначе он припомнил бы столько мелких деталей, включая родинку под правым глазом?

— Согласись все же, что лицо у этой леди весьма и весьма неординарное.

— Это ничего не значит, — сказала Стефи с неожиданной резкостью в голосе. — Я видела честных людей с неприятными, даже отталкивающими физиономиями, и убийц с лицами ангелов. Ее будут судить за то, что она сделала или не сделала, а не за то, что у нее запоминающееся лицо. Смазливая мордашка не означает, что она не могла нажать на спусковой крючок. Не правда ли, Хэммонд? — Стефи повернулась к нему. — Господи, Хэм, что это с тобой?!

Хэммонд вздрогнул. Он чувствовал себя чуть ли не на грани обморока и, должно быть, выглядел соответственно, если Стефи это заметила.

— Здесь паршивый кофе, — нашелся он и виновато улыбнулся. По-видимому, такой ответ удовлетворил Стефи, поскольку она снова повернулась к детективу:

— Отлично, Смайлоу, тебе остается только разыскать эту красотку. Жаль, что мы не знаем ее имени. “Ее зовут доктор Ю. Э. Кэрти…”

Временная штаб-квартира прокурорской службы располагалась в Северном Чарлстоне. Это было неказистое двухэтажное здание, со всех сторон окруженное складами, мелкооптовыми магазинчиками и ремонтными мастерскими. Прежнее здание прокуратуры в деловом центре Чарлстона все еще ремонтировалось. Оно и так было довольно старым, а ураган Хьюго совершенно его доконал, сделав не только непригодным для эксплуатации, но и небезопасным.

Из центра города до новой штаб-квартиры можно было добраться за десять минут, но Хэммонду показалось, что он преодолел это расстояние за считанные секунды. Погруженный в собственные мысли, он вел машину совершенно автоматически и очнулся только на служебной стоянке напротив пекарни.

Выйдя из машины, он вошел в подъезд и, миновав охранника у рамки металлоискателя, поднялся на второй этаж, где находилась прокуратура округа. Прежде чем войти в свой кабинет, он велел секретарше ни с кем его не соединять и никого к нему не пускать.

— Но, мистер Кросс… — начала было секретарша, но он отмахнулся.

— Я все утрясу потом, — сказал он быстро. — А пока пусть меня не беспокоят.

Войдя в кабинет, он захлопнул дверь и, швырнув кейс и пиджак на стол, где дожидалась его очередная куча бумаг, с размаху бросился в свое высокое кожаное кресло.

Этого просто не может быть, думал он, прижимая кончики пальцев к вискам. Должно быть, он спит и видит дурной сон, но скоро он проснется на мокрых от пота простынях и, прислушиваясь к сумасшедшему стуку сердца, поймет, что спал и что теперь кошмар кончился.

Но кошмар продолжался. И он оказался в самом его центре. Никаких сомнений у него не оставалось — капрал Эндикотт нарисовала именно его незнакомку, если только у нее не было сестры-близнеца, что было весьма маловероятно.

Чтобы успокоиться, он стал перебирать в уме известные ему факты, но факты были неутешительными. Именно эта женщина провела ночь в его постели, и это случилось через несколько часов после того, как ее видели в непосредственной близости от места преступления. Первой его мыслью было, что это простое совпадение, но Хэммонд слишком давно работал в прокуратуре, чтобы знать: таких совпадений не бывает, во всяком случае на практике, хотя теория их и допускала. Следовательно, она была каким-то образом связана с Лютом Петтиджоном.

Но что это могла быть за связь, он не знал. Больше того, Хэммонду вовсе не хотелось этого знать.

Он с силой потер лицо ладонями, потом подпер подбородок кулаками и, глядя в пространство перед собой, попытался привести свои мысли в некоторое подобие порядка, но ему мешало сделать это нарисованное капралом Эндикотт лицо, которое стояло перед ним, как живое.

Несомненно, это была та самая женщина, с которой он провел ночь с субботы на воскресенье. Хэммонд не сомневался в этом — он просто не мог забыть ее лицо так скоро. С самого начала оно поразило его своей неординарной красотой, и впоследствии он провел несколько часов, разглядывая его, любуясь им, целуя его.