Нэнси Бартоломью - Стриптиз в кино

— Не бойся. Я сейчас не вооружена, и вообще ты не тот, кого мне хотелось бы подстрелить.

— Очень на это надеюсь, мэм, — учтиво отозвался он.

Соседка прошла мимо него с видом королевы, удостоившей своего подданного короткого разговора, и уже с крыльца обернулась к нам и, помахав рукой, произнесла:

— С вами мои молитвы, дети мои. Будьте осторожны. Нейлор с улыбкой покачал головой и вошел ко мне в трейлер.

— С тобой все в порядке? — были его первые слова.

— Лучше не бывает, — неискренне ответила я. — Ты мог так не спешить.

— Конечно, мог, — ответил он, вглядываясь в мое лицо. — Но предпочел поторопиться.

Мне казалось, что, говоря это, он думал не об опасности, которая мне угрожала, а совсем о другом. О том же, о чем, признаться, думала сейчас я.

— Вчера мы попрощались не лучшим образом, если память мне не изменяет, — сказал он, дотрагиваясь рукой до моей щеки.

— Да, Нейлор, и кто-то, видно, решил вбить между нами клин, прислав… — я указала рукой на вазу, — эти чудесные цветы.

Он нахмурился:

— Покажи записку.

Прочитав ее, Джон долго вертел в руках конверт. Флафи крутилась возле гостя, ожидая, когда он обратит на нее внимание.

— Я с тобой, девочка, — сказал он.

Ему, и только ему, я разрешаю так обращаться ко мне.

— Из какого они цветочного магазина? — спросила я.

— Не знаю. — Джон протянул мне конверт. — Тебе ни о чем не говорит?

Конверт был абсолютно чистый, без единого знака или штампа. Я покачала головой.

— А ты не обратила внимания на машину с посыльным?

Я снова качнула головой.

— Какая-то задрипанная тачка, а в ней почти мальчик.

— Паршиво! — почти одновременно проговорили мы, и я отправилась к кофемолке, чтобы добавить еще кофе и сварить так, как мы оба любили — покрепче, без молока и сахара.

Стоя спиной к Нейлору, я сказала, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее:

— Видно, не только тебе не нравится, что я сую нос куда не следует.

Нейлор не ответил. Я налила ему кофе, протянула кружку, он отхлебнул и только тогда проговорил, глядя на меня поверх ее края:

— Не хочешь после всего этого прекратить свои поиски?

— А ты? — спросила я.

Раздражение опять мелькнуло в его глазах. Но я сама была виновата. Чего я зациклилась на этом убийстве? Зачем лезу на рожон?

— Это моя обязанность, — сухо ответил он. — За эту работу я получаю деньги.

— Я тоже чувствую себя обязанной, — парировала я. — Правда, денег мне не заплатят. Даже не дадут полицейский жетон и оружие.

Он отставил кружку, придвинулся ко мне.

— Тогда тебе надо было бы научиться хотя бы элементарным приемам самозащиты, дорогая.

Мне не понравился его несерьезный тон, но зато какая улыбка! И какой запах от этого “после бритья”!

— Думаю, совсем не обязательно, — тихо сказала я. — Не очень-то они помогут, если…

Я не успела договорить, так как спустя мгновение поняла, что лежу навзничь на полу кухни, на мне — Нейлор и зад болит ужасно. Но, подумалось мне, было бы еще больнее, если бы сверху лежал не Нейлор.

Упершись руками в пол, он слегка приподнялся и сказал, приветливо улыбаясь, что было совсем не к месту:

— Извини, пожалуйста. Но если бы ты умела защищаться, мне не удалось бы сделать это с такой легкостью.

Я хотела сказать этому идиоту со всей прямотой, кто он такой, но Флафи опередила меня и с визгом вцепилась ему в руку.

Он вскрикнул.

— Флафи, фу! — закричала я. — Со мной все в порядке.

Однако было поздно: на руке выступила кровь. Что ж, один защитник у меня определенно есть.

Нейлор уже не лежал, а сидел на мне, потирая руку и виновато глядя на меня.

— Что ж, — сказала я ему, — теперь сам видишь, что защититься я могу. Если б не отозвала ее, мой карликовый киллер расправился бы с тобой. Так что не повторяй попыток.

Нейлор без особого одобрения взглянул на Флафи, и та улыбнулась в ответ. Но улыбка не была приветливой. Видимо, моя защитница несколько разочаровалась в этом человеке после его не слишком обдуманного поступка.

— Ты же не сможешь все время таскать с собой Флафи, когда продолжишь расследование убийства. И меня, к сожалению, тоже. — Сейчас Нейлор говорил совершенно серьезно. — И должна помнить об этом. Быть крайне осторожной и на всякий случай владеть одним-двумя приемами самообороны. Разреши мне все-таки показать их.

— Не надо, — сказала я.

— Надо, Кьяра… Ну что ты сделаешь, например, если я прижму тебя сейчас к полу?

Он не только спросил, но и продемонстрировал это, наклонившись надо мной и уперев руки мне в плечи.

Я начинала злиться, взыграли свойственные нашему роду Лаватини упрямство и тяга к отпору. Нейлор не знал еще, как опасно бросать мне вызов. Что ж, узнает.

Забыв о боли в ноге, я крутилась под ним, стараясь вырваться, пытаясь достать руками до его самых болезненных мест, но куда там… Меня словно прибили к полу гвоздями.

— Показать тебе, как можно в этом случае легко освободиться? — тоном взявшего верх мальчишки спросил он. Тоном Тома Сойера, победившего зануду Сида.

Я вздохнула. Что с ним поделаешь? Мужчины ведь в душе настоящие дети.

— Ладно. Покажи, Нейлор, и покончим с этим.

— С этим — да, — сказал он с явным намеком. — Но не с кое-чем другим… А теперь слушай…

Он начал втолковывать мне, как расположить какую ногу, что делать с руками и куда лучше всего нажимать или бить.

— А теперь давай! — скомандовал он, закончив инструктаж. — Вырывайся!

Я подчинилась команде — вырывалась, колотила, но особого успеха не добилась. Он был явно недоволен… Да, учитель попался въедливый и требовательный.

— Не очень-то у тебя получается, — сказал он кисло и снова принялся втолковывать, куда, что и как.

У меня разболелась нога, спина. И вообще не было настроения играть в эти игры. Поэтому я решила собраться, сжаться в кулак и поскорее завершить наши дурацкие упражнения.

Я изо всех сил двинула его ногой — той, что не болела; мой мучитель потерял равновесие и чуть не сковырнулся с меня, но снова обрел устойчивое положение. Однако я воспользовалась тем, что он не успел соединить ноги, и, помня наставления, резко сдвинула колени и ударила его в одно из самых чувствительных у мужчины мест.

Джон охнул, однако я не дала ему опомниться и нанесла рукой удар в другое чувствительное место, которое он только что показывал, — на внутренней стороне предплечья. Он охнул еще раз, накренился и чуть не упал, а я выкатилась из-под него.

Флафи тоже не ударила мордочкой в грязь — на этот раз она атаковала его ботинок.

Вскочив с пола, я крикнула:

— Ну как? Вопросы есть?.. Помочь подняться? Лежа на кухонном полу, Джон начал смеяться и долго не мог остановиться, давая тем самым возможность Флафи продолжать атаку на его ботинок.