Ольга Володарская - Плачь, влюбленный палач!

— Давайте тянуть спички, — предложил Серега.

Суслик с готовностью достал из кармана коробок и высыпал содержимое на ладонь.

— Сколько спичек брать? — спросил он, пересчитав их.

— Сколько нас, столько и бери, — подсказал Зорин.

— А девушек тоже имеем в виду?

— Не знаю, — забегал глазами Зорин. С одной стороны, он не считал женщин способными на какой-никакой полезный поступок, а с другой боялся их обидеть.

— А что? — вмешалась Галина Ивановна. — Мы разве не в состоянии проехать пяток километров?

— Конечно, в состоянии, — горячо поддержала ее Изольда. — Я, например, могу и больше. — Она просто пронзила Артемона взглядом. — Я могу!

— Видели мы, как ты можешь, — не удержался Кука. — Так можешь, что некоторые из-за твоего умения чуть не погибли… — И он потер огромную шишку на лбу. — К тому же, до шоссе больше, чем 5 километров. Там все 10. — Тогда давайте девушек исключим, — предложил Стапчук. — И Тю-тю то же, ему юбка помешает…

— Может, и тебя исключим, — недоверчиво покосился на все еще пьяного радиста Кука.

— Зачем? Я хорошо катаюсь. У меня по физкультуре пятерка была… В школе…

Кука даже спорить не стал. Обреченно махнул рукой, отобрал у Суслика спички, надломил одну, перемешал, спрятал их за спиной, вынул, выставил ровный частокол деревяшечек перед собой и велел:

— Тяните.

Мужики потянули. Короткая досталась Зорину.

— Я с ним не поеду! — возмутился Артемон. — С таким порожняком я и к обеду не доконделяю!

— Позвольте… — раскраснелся Юрка. — Я вам не разрешаю… при дамах… оскорблять…

— Закройся, — рявкнул Артемон. — И верни спичку. Пусть другой тянет.

Зорин не осмелился спорить, тем более, что особым желанием совершать утренний кросс по темному лесу он не горел.

Со второй попытки спичку вытянул Лева.

— Ну, блин, невезуха! — Артемона аж перекосило от возмущения. — Этот крендель не лучше.

— Я лучше, — попытался успокоить банкира Лева.

— Лучше, как же! Видел я, во что превратились те лыжи, на которых ты с горы съехал.

— А мы с горы не поедем, мы по прямой…

Артемон, по-стариковски, горестно, вздохнул и жестом приказал Леве заткнуться. Лева тут же заткнулся, а банкир громко произнес:

— Народ! Вы тока, пока меня не будет, больше никого не мочите, лады?

Мы улыбнулись, оценив шутку, только сдается мне, Артемон говорил серьезно — уж больно физиономия у него была строгая.

— Значит, лады. — Он удовлетворенно кивнул. Потом хмуро уставился на Левку. — Чего стоишь?

— А что надо делать? — растерялся Блохин.

— Ты на чем собрался до дороги ехать?

— На лыжах, — пролепетал Лева.

— А ты их тут видишь? А?

Лева отрицательно затряс головой.

— Пра-ально. За ними надо бежать в корпус. Так что беги.

— А, может, вы сами сбегаете… А то я не знаю….

— Я тебе, мать твою, шестерка что ли? — зарычал Артемон.

— Но я не знаю, где взять… Мои сломаны, Юра свои уже сдал, а у Сереги крепление сломалось… — его голос становился все тише и тише.

— Зайдешь ко мне в комнату, — сквозь зубы начал цедить банкир. — Возьмешь две пары…

— Пусть для тебя пластиковые возьмет, — подсказал Кука. — Которые я с собой привез. Только ботинки будут немного жать… — Тут телохранитель нахмурился. — А лучше я сам принесу… А то этот еще чего перепутает. Я мигом! — уже на бегу прокричал Кука.

Он скрылся. А мы остались ждать у крыльца. От нечего делать начали рассматривать покосившийся стенд с надписью «Доска почета». На нем все еще можно было рассмотреть лица тех, кто когда-то был гордостью этого лагеря. Лица, правда, были едва различимы, у некоторых не хватало глаз или рта — их размыли дожди, но мы с большим интересом всматривались в эти поблекшие портреты. Каждый из нас, глядя на них, вспоминал свое пионерское детство.

— Сколько, интересно, им сейчас лет? — прервала всеобщее молчание Сонька. — Как нам или больше?

— Наверное, как нам, — сказала Ксюша. — Это лагерь не работает лет 15. Нам тогда было по 10 по 11, как и им…

— Какие вы, девочки, еще юные, — со вздохом молвила Галина Ивановна. — Вам только 25. — Нам уже 26, — с еще более тяжким вздохом произнесла Ксюша. — И мы уже не юные.

— О! Мне бы ваши годы…

— А я никогда не ездил в пионерские лагеря, — ни с того, ни сего ляпнул Зорин. — Меня мама не пускала.

— Почему? — удивился Серега.

— Она говорила, что меня тут плохому научат, — Юрка поднял на нас свои погрустневшие глаза. — А мне всегда так хотелось…

— А меня тоже в пионерлагеря не пускали, — сказал Артемон.

— Мама? — сочувственно спросил Зорин.

— Милиция. Они говорили, что я всех плохому научу. Я ж на учете в «детской комнате» с 8 лет стоял.

— А я ездил! — возбужденно проговорил Тю-тю. — Только не в такой благоустроенный. Мы в деревянных дачках жили. И толчок у нас на улице был. Ну такой… с дырками. Пойдешь, бывало, в тихий час по нужде, заглянешь в дырку, а там на дерьме целый выводок ужей разлегся… А мы их шишками!

— А мы ночами Золушку вызывали, — вспомнила я. — Садились в 12 ночи вокруг бутылки с водой, накрывали ее полотенцем и бормотали «Золушка, появись!».

— За фиг? — поинтересовался Артемон.

— А она желания исполняла. Помню, все девчонки загадали, чтобы к ним Боярский на лошади прискакал, а я кроссовки «Адидас», — хихикнула я.

— А мы вызывали Карлсона, — воскликнул Тю-тю. — Он влетал в форточку и ругался матом!

— Правда, что ли влетал? — по-детски обрадовался банкир.

— Не… Что-то у нас не получалось …— разочаровано протянул Сеня. — Может, что-то не то делали.

— А вы пастой друг друга мазали? — спросила Сонька.

— А как же! Каждую ночь…

Все замолчали. С глупыми мечтательными улыбками на просветленных физиономиях мы вспоминали свое пионерское детство. Так простояли мы довольно долго, пока Артемон не пробормотал:

— Что-то долго Кука не идет…

— Уж не убили ли? — ахнула Галина Ивановна.

— Покаркай мне тут! — осерчал банкир. — Мало ли что задержало…

— Может, сбегать посмотреть, — предложил Суслик.

— Не надо. Подождем еще.

Мы еще подождали, потом еще. Но Кука все не возвращался. Артемон занервничал.

— Если с ним что-то сучилось… Я вашу шаражку по миру пущу… — горячился он. — А турбазу эту взорву!

— Не волнуйся, — попыталась успокоить его Сонька. — Ничего с Кукой не случилось… Просто две пары лыж тащить тяжело, вот он и задерживается…

— А вот и он! — радостно заголосил Суслик.

Кука и вправду показался на горизонте. Сгибаясь под тяжестью лыж и палок, он бежал в нашу сторону.

— Чего так долго? — накинулся на него Артемон, сразу как взмыленный Кука подлетел к нам и сбросил ношу на снег.

— Быстрее не мог, — отдуваясь, ответил телохранитель. — Первую помощь оказывал…