Ольга Володарская - Плачь, влюбленный палач!

— Может, разведен?

— Тешь себя надеждой! Придумай еще, что вдовец.

— Ах он подлюга! — разъярилась Ксюша. — Я ж его спрашивала, каково его семейное положение. А он — свободен, как птица! Свободен, как птица! Как индюк что ли?

— Не переживай. Мы ей другого найдем, — попыталась успокоить безутешную подругу добрая Леля.

Но Ксюша успокаиваться не желала.

— Я вот ему устрою, когда вернется! Крылья-то пообломаю!

— Ксюша, — я решила направить ее мысли в другое русло. — Как ты думаешь, этот Колян…

— Тоже женатый. Как пить дать!

— Я не об этом. Что с ним, как думаешь?

— Никак не думаю. Мне плевать!

— А вдруг он умирает? Представляешь, еще один человек пострадает… Ни за что, между прочим. Жалко ведь! — Мне и вправду было жалко этого нового русского Коляна, с которым я даже не была знакома. — Он-то хотел на лыжах покататься, бедную молодость вспомнить. А теперь лежит один в комнате… — Я так разнюнилась, что чуть не плакала. — И некому стакан воды принести…

— Почему же некому?

— Артемон уехал, Кука убежал, а третий, как его там, Павлуша что ли, в отключке…

Вижу — Ксюшу проняло. Сидит печальная, носом шмыгает, глазками моргает. Того гляди, расплачется.

— Лель, а, может, сходим проведаем? — спросила она дрожащим голоском.

— А вдруг он уже умер? Я еще одного покойника не переживу.

— Леля, где твоя гражданская советь?

— Спит беспробудным сном.

— Так разбуди! — приказала Ксюша. — Помнишь, мы в школе были санитарками? У нас еще белые сумки были с красными крестами, в которых мы носили йод, бинт и вату.

— Помню. И что?

— Помнишь, как нас учили оказывать первую помощь?

— И ты собралась тряхнуть стариной и оказать первую помощь умирающему Коляну?

— Да, — гордо молвила подруга. — Я же давала клятву Гиппократа.

— Ксюша, ты уж завралась совсем, — не удержалась от смеха я. — Какая клятва? Ты смазывала йодом разбитые коленки одноклассников, вот и все.

— Нет, не все. Еще я умею накладывать повязку «чепчик».

— И как это поможет Коляну?

— Могу делать искусственное дыхание, — не унималась Ксюша. — И накладывать жгут.

— Ладно, пошли. Только больше не строй из себя Пирогова.

Ксюша мне не ответила, она была уже на полпути к комнате банкиров.

Когда мы достигли заветной двери, где-то заговорило радио.

— Время 6, — сказал я. — Сейчас гимн заорет.

Ксюша кивнула и рывком распахнула дверь.

В нос резко ударил запах перегара. Потом повеяло приятным ароматом туалетной воды «Кельвин Кляйн» и свежим воздухом, видимо, перед тем, как сбежать, Кука открыл форточку.

— Где пациент? — прошептала Ксюша, оглядывая помещение.

Я пожала плечами. Понять, кто из лежащих на кровати больной, а кто пьяный было не возможно. Лица обоих были одинаково бледными, и храпели они в унисон.

— По крайней мере, оба живы, — оптимистично заметила я

Ксюша кивнула, потом подошла к одному из спящих, наклонилась, принюхалась.

— От этого перегаром прет, — доложила она.

Я подошла к другому. Последовала примеру подруги — принюхалась к выдыхаемому изо рта воздуху.

— От этого тоже, — сообщила я.

— И кто же из них умирает?

— Сейчас узнаем, — заверила я подругу и со всего маха долбанула кулаком по тумбочке.

От грохота вздрогнул тот, что лежал ближе к Ксюше.

— Что такое? — тихим голос пробормотал он.

— Вам плохо? — живо поинтересовалась подруга.

— Очень, — прошептал больной. — Я, кажется, умираю…

— Это вы Колян? — уточнила Ксюша.

— Я, — прохрипел он. После чего взвыл и согнулся пополам. — Зачем вы меня разбудили? Я только уснул…

— Что именно у вас болит? — спросила я, быстро подбегая к больному.

— Теперь все! Мне плохо! Помогите! — сипло бормотал он, все больше скукоживаясь. — Скорую, вызовите скорую…

Я потрогала его лоб. Он был горячим, значит, точно температура. Бреда, правда, мы не слышали, но зеленый цвет лица явно говорил о плохом самочувствии.

— Меня тошнит! — вскрикнул Колян и закашлялся.

— Слушай, — я посмотрела на подругу с сомнением. — По-моему у него никакая ни язва. У него банальное пищевое отравление.

— А температура? А бред?

— Бреда я что-то не слышу. А температура иногда бывает при отравлении. У меня, например, когда я наемся несвежей колбасы, постоянно она подскакивает.

— И что будем с ним делать? — Ксюша покосилась на извивающегося Коляна.

— Промывать желудок, вот что.

— Тогда я за жидкостью. У нас, вроде, осталась бутылка питьевой воды.

— И захвати активированный уголь. Он у меня в сумке.

Ксюша унеслась. А я прошарила помещение на предмет подходящей тары. Ничего не нашла, поэтому пришлось снять плафон с лампочки. Он был как раз то, что нужно: большой, глубокий, к тому же легкий.

Когда Ксюша вернулась, мы приступили к противной, но очень эффективной при отравлениях процедуре — промыванию желудка.

Прошло пол часа. Наш пациент лежал без сил на кровати, тяжело дышал, охал, стонал, но выглядел гораздо лучше, чем до промывания.

— Ну как? — участливо поинтересовалась я, протирая потное лицо больного влажным полотенцем.

— Нормально, — чуть слышно отозвался Колян. — Только опять блевать охота…

Я сунула ему свежевымытый плафон.

— На! Наслаждайся!

— Не-е, я пока не буду. У меня и так кишки болят. — Он натянул одеяло до самого подбородка — его знобило. — Спасибо, девчонки… Без вас бы точно коньки отбросил …

— Какие вы мужики беспомощные, — фыркнула Ксюша. — Даже болеть самостоятельно не можете! Все бы за вами ухаживали.

— Я думал, это язва…

— Слушай, Колян, а что ты эдакое съел, что тебя так прихватило?

— Сам удивляюсь… Вроде обедали вместе с мужиками, ели одно и тоже. Хавчик тут, конечно, как в тюряге, но там ведь я так не загибался… — Колян вытер мокрый нос рукавом своей роскошной кашемировой кофты. — Может, от джина этого поганого? Как я мужикам говорил, давайте обычной водяры возьмем…

— Джин мы все пили, — подумав, сказала я. — И никто из нас не загнулся.

— Эй! Я вспомнил! — он привстал на кровати. — Вспомнил! Я какую-то кашку сожрал, она еще чесноком пахла. Я думал, это закусь, не удержался — попробовал. А меня потом Кука отругал, сказал, что это мазь от радикулита.

— Ты что как маленький? — накинулась на него Ксюша. — Тех ругают, что тащат в рот все подряд, и ты лоб здоровый…

— Уж больно банка была красивая, вся в импортных надписях, и стояла на полке, где жрачка! Я решил, что это пюре из чеснока и сыра, есть такое пюре…

— Вот и траванулся, — резюмировала Ксюша. — Впредь будешь умнее!

— Я теперь на диету сяду, — горячо воскликнул больной. — А лучше голодать начну по системе этого… Крега что ли?

— Брега, — поправила я. После чего посчитала нашу миссию законченной. — Ну что, Колян, полежишь тут без нас?