Ольга Хмельницкая - Маленькая женская хитрость

— Именно! — гордо ответила Каверина, расстегнула «молнию» на бауле и вытащила старый, многократно окрашенный плафон, выполненный в стиле позднего барокко и ранее висевший в директорском кабинете. На дне сумки лежал еще один такой же, из холла. — Так что, сынок, мы сейчас поедем и арендуем банковскую ячейку.

— И положим туда добычу?

— Вот-вот. А потом на фиг уволимся из этого института.

— Мама, — потрясенно прошептал Борщ, — а я и не знал, что ты знаешь такие слова, как «на фиг».

— А я и не знаю! — бодро отозвалась Каверина, потом положила один из плафонов на колени и начала отколупывать краску слой за слоем пилочкой для ногтей.

— Тебя не привлекут к ответственности за кражу государственного имущества? — Борщ покосился на сумку с плафонами.

— Я их сначала списала, а потом уже вынесла, — залилась Валентина Ивановна счастливым, булькающим смехом.

Борщ развернулся, и машина, как большая черная торпеда, помчалась в сторону ближайшего банка. Аля вдруг почувствовала, что очень хочет спать, непрерывное напряжение последних суток дало о себе знать. Машина приятно укачивала ее. Аля положила голову на подголовник, закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон.

— Тогда я тоже открою тебе страшную тайну, — отдышавшись, пробормотал Стасик. — Помнишь, я работал у Стручкова в лаборатории? Данные расшифровывал по Азовскому морю? Так вот, я нашел там город! На дне!

— Да-да, я уже это слышала, — сказала Наташа, вспоминая, что именно ей говорил Игорь Григорьевич ночью у окна.

— Да! Я не хотел отдавать Стручкову материалы моих исследований, поэтому написал статью и отнес ее Невской. А потом… потом — не знаю, что произошло, кто убил Лильку и почему.

— Не только Лилю. Пытались отравить еще и Алю Невскую, и Полканавт, но те отделались легким испугом.

— Ничего не понимаю… — заволновался Стас. — Как же это так?!

Тут в прихожей зазвонил звонок.

* * *

— Мама, ты объяснишь, в чем дело, зачем тебе эти плафоны? — спросил Барщевский Валентину Ивановну. Машина стрелой летела по шоссе.

— Все очень просто, — охотно отозвалась Валентина Ивановна. — Как ты знаешь, в семнадцатом году дедушка собрал все золото, серебро и платину, что были в доме, и переплавил.

— В два плафона. Причем такие уродливые. Ничего лучше придумать не сумел. Это тебе бабушка рассказала?

Саша засмеялся.

— Ты чего смеешься? — насторожилась Каверина.

— Мама, ты даже не представляешь, как я рад, что ты наконец перестанешь ходить в этот институт, вынюхивать что-то, плести интриги, утаскивать у меня из магазина самые дорогие люстры и вносить мои деньги на счет института якобы для ремонта. А особенно меня вдохновляет, что плафоны наконец у тебя, правда, за три килограмма платины могут и прибить. Убивают и за гораздо меньшие суммы… Вон Лильку.

— Меньшие суммы? Не смеши меня. Стас сам не понимает, что он нашел. Это скифский город, ему цены нет. Во-первых, скифы обожали золото, а во-вторых, археологи и коллекционеры с ума сойдут, последнюю рубаху продадут, только чтобы раздобыть что-нибудь аутентичное скифское, да не из могил, а из жилого города. Куда там нашим плафончикам.

Она счастливо рассмеялась, прижимая светильники к груди.

«Елки-палки, интересно, остался ли в НИИ географии хотя бы один человек, который не знал бы про город на дне Азовского моря», — подумала Аля, просыпаясь. И тут же воспоминание, как ясный луч солнца, пронзило ее сознание.

— Вспомнила!! — звонко закричала Аля, окончательно проснувшись. — Я вспомнила, где слышала этот странный запах.

— Вот и хорошо, только не забудь, — мирно отозвался Борщ. — Сейчас мы отвезем светильники в банк, затем пообедаем, а уж потом ты мне расскажешь, в чем дело. Невозможно же все время мотаться как угорелые, надо и отдыхать иногда.

— Саша, я теперь знаю, кто это. Дай мне телефон, я позвоню и еще раз предупрежу Наташу, чтобы они никому не открывали. Так, на всякий случай.

— Конечно, звони, — радушно отозвался Борщ. — Так что за запах?

— Сейчас, сейчас, позвоню и расскажу… — бормотала Аля, набирая Наташин номер. Но та не брала трубку.

— Ты хочешь сказать, что знаешь, кто убил Лилю? — встряла Каверина. Она вновь выглядела свежей и подтянутой, даже и предположить было невозможно, что еще полчаса назад она бежала с тяжелой сумкой, спасаясь от преследования.

— Да, знаю, но Наташа трубку не берет. Может, съездим к ним?

— Мама, мы поедем сдавать плафоны на ответственное хранение или сначала заедем к Стасику с Наташей?

— Они что, вместе живут? Какая молодежь ныне бойкая да быстрая… Мы вот с твоим папой, Барщевским-старшим…

— …так и не поженились, — закончил тираду Александр.

Валентина Ивановна обиженно замолчала, но потом вспомнила о плафонах и снова улыбнулась.

— Ладно, поехали к вашим приятелям, светильники подождут.

Борщ выехал на проспект, но развернуться не смог. Машин справа, слева, спереди и сзади становилось все больше и больше. Они попали в пробку.

— Я открою, Алька оставила мне ключ, — сказала Наташа, быстро одеваясь. Ее волосы были мокрыми, джинсы с трудом натянулись на влажные ноги. Стас сначала тоже решил было надеть брюки, но потом передумал и закутался в Алин белый махровый халат в красных сердечках.

Наташа подошла к двери, гремя ключами, и взглянула в «глазок».

На площадке стояла Эмма Никитична Полканавт.

— Интересно, чего это она прителепалась? — пробурчала Наташа, открывая дверь.

— Ната, кто там? — спросил Тигринский, выходя в прихожую.

— Это Полканавт! — ответила Наташа, широко распахивая дверь. — Здравствуйте, Эмма Никитична.

— Здравствуйте, здравствуйте… — улыбнулась та, вошла в прихожую и прикрыла за собой дверь. В руках в кожаных перчатках она держала большой пакет.

«Конечно, это неудачно, что их двое. Зато будь он один, этот трус никогда не открыл бы мне дверь».

Полканавт достала из пакета остро наточенный геологический молоток. Наташа вскрикнула и начала отступать к стене. Стас в ужасе повернулся и помчался запираться в ванной.

Пробка была бесконечной и почти не двигалась.

— Алиса, сбегаешь за пиццей? Ты не думай, я тебя не эксплуатирую, просто я за рулем, а маму надо беречь, она пережила большое потрясение, — проговорил Борщ, кивая на яркую вывеску пиццерии. На тротуаре возле входа подпрыгивал человек в желтой изогнутой шапке и странном одеянии с весьма красноречивым холмиком между ног.

— А это интересно кто? — пробормотала Аля, открывая дверцу. — «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана»?

— Это банан, — ответил Борщ и даже, как показалось Але, слегка обиделся. — Кстати, ты за пиццу не плати, это моя пиццерия, просто найди менеджера Жору — он всегда стоит у дверей — и покажи ему на мою машину.