Энн Стюарт - Поцелуй шута

— А почему бы и нет? — улыбнулась Изабелла. — Сейчас солнечный, прекрасный день, я снова замужем, причем за хорошим человеком, который заботится обо мне, и у меня есть дочь, которая ко мне вернулась, пусть даже она этого и не хотела. По правде говоря, у меня и в самом деле хорошее настроение, и я думаю, что обязана этим святой Евгелине. Поэтому сегодня я решила заняться уборкой в часовне Святой Девы, которая является хранилищем священного кубка.

— Какого кубка? — спросила Джулиана испуганно.

— Священная реликвия, принадлежащая семье Фортэм уже сотни лет. Они ведь ведут свой род от святой Евгелины, как ты знаешь. Мой муж показал мне эту реликвию, когда я только приехала сюда, и могу сказать, что это удивительная вещь. Если ты захочешь помочь мне, я расскажу тебе эту историю, пока мы будем работать.

— Так он хранится в часовне Святой Девы? В этом пыльном, заброшенном месте, которое находится во дворе?

Она должна была бы восхититься своим естественным тоном. Ей никогда не приходилось практиковаться в подобной лжи, но у нее явно имелся талант к этому делу.

— Кажется странным, да? — спросила Изабелла и тут же объяснила: — Дело в том, что бабушка лорда Хью поместила эту реликвию в часовню и запретила кому бы то ни было чистить и убирать там, кроме хозяйки замка. Я догадываюсь, что предыдущие жены Хью не слишком интересовались святыми реликвиями.

Это объясняло плачевное состояние, в котором находилась часовня, подумала Джулиана. Под ее кроватью тоже грязно и темно, так что священный кубок должен себя чувствовать там как дома.

— А она, то есть реликвия, может творить чудеса? — спросила Джулиана.

Если кубок действительно обладает магической силой, то первое, что попросит Джулиана, — это отправить мастера Николаса за сотни миль отсюда, и немедленно.

— Вещи не могут творить чудеса, доченька, только Бог, — тихо сказала Изабелла. — Ты не продолжала свое религиозное образование в то время, как жила в Монкрифе?

— Виктор мало интересовался религией, — ответила Джулиана. В действительности это еще было мягко сказано. Однажды Виктор избил священника за то, что тот осмелился упрекнуть его в распутной жизни.

Что касается Джулианы, то она не ссорилась с Виктором из-за его распутства, поскольку тогда он редко тревожил ее. Сама же Джулиана видела в выполнении супружеских обязанностей только боль и стыд, а потому была счастлива уступить брачное ложе любой другой женщине.

— По правилам, мне следовало бы поговорить с аббатом о твоем образовании, но в данном случае, думаю, будет лучше встречаться с ним как можно реже. Возможно, брат Бэрт согласится помочь тебе. В любом случае, святая работа по уборке часовни должна помочь тебе укрепить твой дух и очистить душу.

Джулиана весьма в этом сомневалась. Она стащила священную реликвию с ее законного места, где та хранилась долгие годы. Никакие хозяйственные работы, убери она хоть весь замок, не помогут ей очиститься от греха. На какое-то короткое мгновение ей даже захотелось рассказать матери о том, что она совершила, но, подумав, она не решилась. Обладание этой реликвией было ее единственной силой, и она совсем не хотела так просто с ней расстаться. Более того, пусть это покажется странным, но она чувствовала, что сама святая Евгелина одобряла ее поступок.

Возможно, Джулиана обманывала сама себя в попытке успокоить свою совесть; кража святой реликвии была преступлением против церкви и государства, и что еще хуже — преступлением против Бога. Наказание должно быть таким ужасным, что об этом даже страшно подумать.

Джулиана могла бы отнести его на место. Это было особенно легко сделать, пока еще никто не обнаружил пропажи. Можно засунуть кубок в рукав, снова незаметно проскользнуть в заброшенную часовню и положить его на место. Это было бы самым разумным.

Но только она не чувствовала себя особенно разумной. Если эта святая реликвия не могла совершать никаких чудес, то, по крайней мере, она могла бы стать просто очень дорогим подарком.

Джулиана решила, что лучше пока сменить тему.

— Вам и в самом деле очень повезло, что аббат настоял на воздержании, — сказала она.

— Почему же? Ведь физическая любовь между мужем и женой — это выражение любви к Богу и просто великолепная вещь. Я буду несчастлива, если аббат так и не снимет свой запрет.

— Несчастлива? Несчастлива от того, что вас избавили от стыда и мук супружеской постели? — воскликнула Джулиана, не веря своим ушам.

В тот момент, когда слова только еще сорвались с ее уст, она поняла, что сказала лишнее. На прелестном лице ее матери появилось выражение сострадания и боли.

— Моя бедная девочка, — тихо сказала Изабелла, невольно шагнув в ее сторону, словно желая заключить ее в объятия. — Что же этот человек сделал с тобой?

— Всего лишь выполнял свои супружеские обязанности, — пожала плечами Джулиана, жалея, что затеяла это разговор. — Неважно, все уже в прошлом. Если мне повезет, я никогда больше не выйду замуж и проживу остаток своих дней в благословенном целомудрии.

На лице Изабеллы появилось странное выражение.

— А как же дети? Ведь тогда ты не будешь иметь детей. А я так надеялась на внуков.

Рано или поздно, когда пройдет достаточно времени, возможно, боль уже не будет такой острой. Во всяком случае, Джулиана очень на это надеялась.

— Никаких внуков, — сказала она чуть дрогнувшим голосом. — Виктор наплодил бастардов чуть ли не от каждой женщины в Монкрифе, но мне так и не дал ребенка. Я сожалею, что огорчаю вас, однако на самом деле меня это не слишком тревожит.

— Ты очень плохая лгунья, дочка.

«Но становлюсь все лучше и лучше», — подумала про себя Джулиана. Ее мать не заметила, что гордость семьи Фортэм, кубок святой Евгелины, лежит у нее под кроватью.

Изабелла покачала головой.

— Ты еще обязательно узнаешь — во всяком случае, я молюсь об этом, — что дети — самый прекрасный дар божий, даже когда они тебя ненавидят за что-нибудь, что ты никак не могла изменить. И еще ты узнаешь, что есть и другие радости в браке — супружеская постель, например.

— Я не хочу об этом ничего слышать.

— Слова тебе и не помогут. Тебе нужен муж — нежный, любящий муж, который мог бы убедить тебя в этом.

— Нет уж, спасибо, — сказала Джулиана. — Мне и так хорошо.

— Боюсь, у тебя нет выбора, девочка.

Эти слова прозвучали словно смертный приговор. Джулиана почувствовала, как белеет ее лицо, от которого отхлынула кровь.

— Что вы имеете в виду? — прошептала она непослушными, вмиг пересохшими губами.

— Сэр Ричард покинул нас этим утром, но перед отъездом он передал лорду Хью послание от короля. Тебе это не понравится, любовь моя, — с несчастным видом произнесла Изабелла.