Лорейн Стэнтон - Страх разоблачения

— Тогда тебе лучше собрать вещи и уйти.

— Мама, прости меня, мне очень жаль, — сказала она, глядя на мать полными слез глазами.

— Я знаю, Рейчел, я знаю.

— Ты будешь хоть иногда встречаться со мной в городе? Мы ведь можем увидеться без ведома папы…

Наоми медленно покачала головой:

— Я тридцать лет замужем за твоим отцом. И не собираюсь начинать лгать ему сейчас, даже ради тебя.

Рейчел кивнула. Ей было и больно, и стыдно. Она не имела права пытаться настроить родителей друг против друга, но ей безумно хотелось, чтобы Наоми дала ей хоть какую-нибудь надежду, что когда-нибудь эта рана заживет.

— Я буду писать тебе, мама, — сказала она. — Ты не сможешь запретить мне писать.

Наоми тяжело вздохнула, встала и нежно обняла ее.

— Будь осторожна, Рейчел.

Когда Наоми ушла, оставив ее одну, Рейчел оглядела такую знакомую комнату и поразилась странной тишине. Сейчас они должны были бы вопить и ругаться, но не молча смириться с поражением! Разве это возможно — чтобы семья вот так взяла и распалась, будто ее и не было вовсе?..

Через три недели Рейчел стояла перед зеркалом, стараясь не шевелиться, пока Диана поправляла многочисленные складки ее нарядного голубого платья.

— Не могу я это надеть! — в который раз воскликнула она. — Это глупо!

— Перестань болтать. Ты выглядишь очаровательно. Рейчел нахмурилась и уставилась в зеркало. Диане удалось справиться с ее вьющимися волосами и смягчить резкие черты, умело наложив косметику. Рейчел ощущала неловкость, будто она настоящая спряталась за этой маской из пудры и помады. «Интересно, как прореагирует Брайан, когда меня увидит?» — мельком подумала она. Как ни странно, она побаивалась, что он предпочтет этот слегка подправленный вариант женщины, на которой он собрался жениться.

— Перестань дергать платье, — рассердилась Диана. — Ты все помнешь, еще не доехав до церкви.

Опустив руки, Рейчел отошла от зеркала и принялась ходить по крошечной спальне Дианы.

— Я так нервничаю! Никогда не думала, что буду так нервничать.

Диана ласково коснулась ее плеча:

— Пошли на кухню. У нас есть время выпить по глотку, пока не придет няня.

— Прекрасно! На моей собственной свадьбе от меня будет нести, как от алкоголика.

— Ну, по крайней мере ты перестанешь метаться, как дикий зверь в клетке.

Рейчел пошла за ней на кухню и осторожно села на край одного из дешевых хромированных стульев. Пока Диана наливала вино в два бокала, она рылась в сумке в поисках сигарет и думала о том, как бы ей дотянуть до конца дня.

— Мы же хотели, чтобы все было просто. — сказала она. — Никакой суеты, никакой церковной церемонии…

— Ты что, передумала насчет священника? Рейчел пожала плечами:

— Я стараюсь об этом не думать. Мои родители пришли бы в ужас, если бы узнали об этом. А впрочем, теперь уже все равно.

Диана протянула ей бокал вина и тоже села за стол.

— Брайан знает, как ты переживаешь?

— Да не очень. Он старался на меня не давить, но я видела, как он боялся расстроить своих родителей. Я его люблю, Диана. Разве я могла причинить ему такую боль?

— А как же ты? Ты испытываешь точно такую же боль!

— Это другое. Мои родители никогда не приняли бы его, даже если бы он перешел в иудейство. Но… — С темных ресниц Рейчел закапали слезы. — Я так по ним скучаю! Мне бы так хотелось, чтобы они сегодня были здесь… — Она хрипло рассмеялась. — Ты только представь себе. Наоми и Сол в католической церкви!

— Слушай, еще есть время. Может, стоит им позвонить? Они могут передумать…

Никогда. Они убедили себя, что я умерла и похоронена — Хотя ей и было больно это говорить, Рейчел знала, так оно и есть на самом деле. — Я никогда их больше не увижу, — тихо сказала она. — И я это знала, когда предпочла выйти замуж за Брайана.

Диана молча обняла ее, понимая, что иногда физическое прикосновение может облегчить боль, когда слова бессильны. Некоторое время спустя Рейчел подняла голову и слабо улыбнулась.

— Мне кажется, у меня потекла тушь. Диана кивнула и тоже улыбнулась.

— Ты похожа на енота. Надо кое-что подправить. Пойдем скорее, а то опоздаем.

Они прошли в спальню, взявшись за руки, и Рейчел постаралась больше не думать о тех дорогих ей вещах, которые она оставляет, и пустоте в своем сердце.

В церкви было прохладно и приятно пахло, солнце пробивалось через витражи. Рейчел стояла рядом с Брайаном перед алтарем. Все вокруг было ей незнакомо и казалось нереальным, как будто она внезапно стала частью сюрреалистической картины, где все немножко искажено.

Ей трудно было поверить, что эта церемония свяжет ее с Брайаном на всю жизнь. Хотя она давно уже не ходила в синагогу, ей всегда представлялось, что замуж она будет выходить, стоя под навесом, окруженная своей семьей. А вместо этого ей приходилось давать брачную клятву среди незнакомых людей.

Рейчел чувствовала себя очень уязвимой, но взглянула на Диану и слегка приободрилась. Внезапно она пожалела, что решила не приглашать Гасси и Хелен. В то время ей хотелось избежать болезненных объяснений, но сейчас ей их не хватало. Сколько потерь! Почему в день, когда она должна была чувствовать себя веселой и счастливой, она считает потери?..

Рейчел совсем ушла в себя, отвлеклась от происходящего и вздрогнула, когда святой отец попросил ее повторить клятву. Она взглянула на Брайана. Ободренная его ласковой улыбкой, она подавила все сожаления и тихо произнесла слова, которые должны были связать их навечно.

Когда мать вошла в комнату, Гасси сидела за своим туалетным столиком, бездумно глядя в окно.

— Слушай, Огаста, — нахмурилась Элизабет, заметив, что дочь все еще не сняла мятого пеньюара. — Ты должна была прийти на примерку пятнадцать минут назад. Габриелла ждет тебя внизу.

— Не хочу я никакой примерки! У меня дико болит голова.

Элизабет нахмурилась еще сильнее, прошла через комнату и осторожно села на край кровати, стараясь не помять свой льняной костюм цвета слоновой кости.

— Ты лекарство принимала?

— Да, мама, но оно не помогает. Скажи Габриелле, чтобы пришла в другой раз.

— Это невозможно. Нельзя обойтись с ней так грубо, ведь она специально приехала к нам домой. Боюсь, тебе все же придется потерпеть.

Гасси хотела было возразить, но один быстрый взгляд на мать показал ей, что все ее старания бессмысленны. В последнее время Габриелла была любимицей вашингтонской знати, молодой дизайнер, которая сама выбирала себе клиентов, и Элизабет скорее умрет, чем позволит ее обидеть.

— Хорошо, мама. Я через несколько минут спущусь.

— Поторопись, дорогая. Ведь это твое свадебное платье. Должна же ты продемонстрировать хоть какой-то энтузиазм!