Сюзанна Брокман - Телохранитель

— Я рада, что ты пришел, — наконец сказала Алессандра тихо, избавляя Гарри от необходимости заговорить первым. — Мне кажется, тебе нужен консультант-профессионал — для тебя, Шона, Эмили и Мардж. Она ведь тоже член вашей семьи. И еще — ты должен хорошо представлять, чего хочешь.

— Я знаю, чего хочу. — Гарри неожиданно поднял голову. — Я хочу получить назад свою прежнюю жизнь.

— Увы, это невозможно. — Алессандра посмотрела на него глазами, полными сострадания. — Но ты можешь начать все сначала. Знаешь, это не так уж тяжело и не так плохо.

Он этого не знал, но она знала. Она была намного отважнее его.

— У тебя никогда больше не будет таких отношений с Шоном и Эмили, как два года назад, — продолжала Алессандра, — но могут возникнуть новые, и, возможно, они будут много лучше прежних. Я ведь тоже думала, что для меня все кончено, но, видишь ли, у меня появились в Харди друзья: Мардж, Натали и Аннероза Герти. И еще я… я пишу книгу, но пока дошла только до десятой страницы, потому что очень занята по работе. — Она смущенно улыбнулась.

— Но это просто потрясающе! — воскликнул Гарри.

— Я и правда думаю, что это чудесно.

Алессандра снова посмотрела на него; на этот раз она позволила ему заглянуть глубоко в себя, будто сделала наконец выбор.

— Гриффин посмеялся бы надо мной, если бы я попробовала рассказать ему что-нибудь в этом роде. — С минуту она сидела очень-очень тихо, потом спросила:

— Что ты собираешься предпринять, Гарри?

— Ну, я…

Он был вынужден умолкнуть — ему хотелось, чтобы его слова звучали легко и непринужденно, так, будто любой ответ не способен надорвать ему сердце. Но когда он наконец осмелился заговорить, его голос дрожал:

— Как ты думаешь, Шон и Эмили когда-нибудь простят меня? — «А ты, Алессандра, простишь?» — хотел он спросить, но не осмелился, боясь услышать в ответ «нет».

Алессандра взяла его за руку.

— Я не сомневаюсь, что простят, — сказала она. — Они твои дети. Это будет тяжело и потребует много времени, но они тебя простят, особенно если ты будешь настойчив и не передумаешь, если ты не дашь им возможности снова усомниться в тебе. Ты должен жить с ними. Это твой дом, а они твои дети. Я хочу сказать… если ты… если ты решишь остаться.

— Мне нужен Тротта. — Гарри старался быть честным, хотя, возможно, она и не могла его понять. — Я должен, должен его поймать.

Он сжал ее пальцы так, что Алессандре стало больно, но она не попыталась высвободить руку.

— Неужели ты хочешь поймать его даже сильнее, чем вернуть своих детей? — спросила она.

— Нет, но почти так же сильно. Я знаю, все это ужасно нелепо, запутанно, но… — Его чувства так долго питались ненавистью и жаждой мести, что теперь ему не так-то легко было отказаться от них.

На этот раз Алессандра его не осуждала — она не отняла руки.

— И что же ты собираешься делать?

— У меня не складываются отношения с людьми — вот в чем вся сложность.

— Мне ничего не известно об этом.

— Господи! Да взять хотя бы Соню. Весь мой брак был сплошным фарсом. До самого рождения Эмили я так и не знал, чья она дочь. Потом мы провели тесты и убедились, что моя. Соня считала, что виноват я: ей нужна была забота, которую я не мог ей дать. Не знаю, в чем тут дело, но и теперь каждый раз, когда я пытаюсь установить с кем-нибудь близкие отношения, все лопается как мыльный пузырь. Кевин был единственным человеком, с которым у меня сложилось взаимопонимание — с ним мне не приходилось лезть из кожи вон, чтобы не чувствовать неловкости.

— Но может быть, все наоборот — у тебя есть талант устанавливать отношения, а у Сони не было, — предположила Алессандра, — или ты был виноват в этом только отчасти. Как показывает мой собственный опыт, укрепить отношения, прыгая в постель с первым попавшимся партнером, едва ли возможно.

— Теперь у меня такое ощущение, будто я распутываю сложный клубок непонимания и обид, — вздохнул Гарри. Никогда прежде он ни с кем не говорил об этом.

— Однажды ты заметил, что, возможно, наступило время избавиться от Алессандры Ламонт. В ответ я могу сказать тебе, что пришло время позволить Гарри О'Деллу отпустить поводья.

В ответ Гарри только покачал головой — он вовсе не был уверен, что она права.

— Что же ты собираешься делать? — опять спросила Алессандра. — Чего ты хочешь? Это твоя жизнь, твой выбор. Есть только две возможности — остаться или уйти. Но если ты собрался уйти, то сделай мне одолжение, уходи теперь же.

Гарри посмотрел на нее: волосы падали ей на глаза, на лице не было даже и намека на косметику. Ее просторная майка с короткими рукавами скрывала тело, джинсы были куплены на распродаже по дешевке. Но все это ерунда. Главное — она не хотела отпускать его. Он мог судить об этом по тому, как Алессандра держала голову, с каким независимым видом был вздернут ее подбородок. Он и сам хотел, чтобы ей была небезразлична его судьба и жизнь, уж это-то ему было точно известно.

— Я хочу остаться, — сказал Гарри. — Можно?

— Думаю, он наконец уснул — Алессандра вздохнула. — Сперва он принял душ, побрился, и я заставила его поесть. Он хотел пойти прямо сегодня поговорить с Шоном, но я сказала, что до завтра вы не уедете в Денвер. Думаю, Гарри не спал всю неделю, а возможно, и больше. Откровенно говоря, он выглядит ужасно. Я убедила его, что так он может насмерть напугать Шона. Надеюсь, утром его вид будет получше.

Мардж на другом конце линии все еще молчала.

— Мы проговорили примерно пять часов, — добавила Алессандра. — Он понимает, что Шону нужно больше чем извинение. Возможно, у вас есть на примете психоаналитик, к которому Шон мог бы пойти вместе с Гарри и при этом не чувствовать себя неловко…

— Не уверена, что Шон бросится к нему с распростертыми объятиями, — сказала наконец Мардж. — Но я позабочусь о том, чтобы утром он был дома. Благослови вас Господь, Алессандра. Вы сможете доставить сюда Гарри к десяти утра?

— Думаю, тут моих усилий не потребуется — Гарри сам хочет жить с вами вместе.

— О, слава Богу! — Голос Мардж задрожал от слез. — Благодарю вас. Вы оказались для него хорошим и надежным другом.

Хороший друг. Когда Алессандра повесила трубку, она пообещала себе приложить все усилия к тому, чтобы стать для Гарри не только хорошим другом.

Она принесла одежду Гарри на кухню и повесила сушить, потом в ванной надела пижаму, умылась и почистила зубы. Алессандра двигалась тихо, боялась потревожить своего усталого гостя.

Однако избежать этого так и не удалось.

Гарри задвигался, будто насильно заставляя себя проснуться, — должно быть, он прислушивался к ее шагам и ждал.

— Можно мне обнять тебя?

Его слова, произнесенные еще накануне, звенели в ее ушах. Хорошо ли это? Разумно ли? Ответ был ей ясен — нет. Но иногда правильный поступок бывает неразумным.