Алексей Калинин - Ответочка [СИ]

Она вскрикивала, когда он входил, стонала, когда сжимал грудь и покусывал плечи. Большой упругий стержень скользил внутри неё и наполнял без остатка негой и болезненным блаженством. Каждая клеточка тела умоляла продолжать это действие, не останавливаться и сдаваться, сдаваться, сдаваться на милость этому ненасытному самцу.

Казалось, что стоны и влажное хлюпанье раздавалось по всему дому, а соседи слушали и делали ставки на продолжительность секса, но Минори было плевать на это — она чувствовала, как внизу живота нарастает обширное чувство наслаждения. Это чувство сродни подожжённому фитилю у динамита — горящая веревочка уменьшалась с каждой секундой и вот-вот должен произойти взрыв.

Дженшинс удовольствием наблюдал, как его член погружается в Минори, даже задрал рубашку к шее, чтобы лучше видеть это действие.

Ему нравилось чувство власти, которое сейчас испытывал: захочет и войдет медленнее, чтобы поддразнить разгоряченную женщину; захочет и заставит её стонать громче, когда сожмет упругие груди в ладонях, а пальцами помассирует набухшие соски; захочет и намотает волосы на руку, чтобы заставить прогнуться в спине.

Дженшин тоже чувствовал нарастающую волну. Ещё немного и он выплеснется горячей спермой внутрь раскаленного жерла вулкана.

Минори испытала оргазм первой. Он был такой бурный, что ноги подогнулись и она рухнула на пол, соскочив с члена Дженшина и выскользнув из его рук. Почти в эту же секунду и у Дженшина началось семяизвержение, которое заставило его выгнуться дугой индейского лука.

Два стона прозвучали в унисон. Минори содрогалась на полу, среди босоножек и туфель. Она прижимала ладони к влагалищу, которое посылало судороги по телу женщины и казалось сосредоточением блаженства всей Земли. Дженшин же оставлял белые потеки на синих обоях.

— Какой ты… — протянула Минори, когда судороги покинули тело, но затухающие волны неги ещё приятно скользили внутри.

— Да уж, — хмыкнул Дженшин. — Сам от себя такого не ожидал.

Он протянул руку Минори и помог подняться. Она случайно коснулась его члена плечом и не могла не отметить, что тот вовсе не собирался терять напряжения. Перевитый венами, с разбухшей головкой, казалось, что он сейчас снова готов к боевым действиям на войне блаженства.

— Ого, да ты хочешь ещё? — мурлыкнула Минори, проводя ноготком по яичкам Дженшина.

Дженшин снова рыкнул и пытался схватить Минори, но та легко ускользнула на этот раз. Она поманила Дженшина за собой.

— На этот раз мы будем делать это на моих условиях. Раздевайся и пойдем!

Дженшин никогда не думал, что может раздеваться с такой скоростью. Штаны полетели следом за ботинками, две пуговицы рубашки оторвались и укатились куда-то в комнату.

Плевать!

Ведь впереди маячила соблазнительная задница Минори, она манила и увлекала. Обнаженные люди оказались в выложенной кафельной плиткой комнате, где журчала вода и над белым краем ванны поднималась пушистая шапка пены. На полочках под большим зеркалом стояли батальоны баночек, пузырьков и флакончиков.

— Ты ждала меня? — обнял Дженшин Минори.

— Да, и я уже приняла ванну, а вот тебе не мешает искупаться. Дженшин, я не люблю пьяных людей, а от тебя разит, как из пивной бочки. Я могу потереть тебе спинку.

Дженшин кивнул и залез в горячую воду. Мышцы радостно заныли, расслабляясь в комфортной среде. Минори плеснула немного геля на ладонь и начала растирать на груди Дженшина. Он хитро взглянул на Минори и чуть приподнял таз, выставляя член из пены, словно перископ подводной лодки.

Агент Кимура пыталась крепиться, но когда он коснулся пальцами её бритого лобка и нажал на мягкий сосочек, величиной с зернышко, то не смогла удержаться и забралась на перископ. Сейчас она управляла действиями Дженшина и не позволяла половому акту закончиться очень быстро.

Потом был секс на кухне, когда Дженшин сбросил тарелки со стола и положил на столешницу Минори. На этот раз он брал её грубо, закинув длинные ноги на плечи, и рычал от удовольствия. Ещё раз случился уже утром, когда будильник уведомил их, что сейчас семь часов и все нормальные люди просыпаются. Секс был не менее насыщен, чем вчера. Поменялось по крайней мере пять поз, прежде чем Дженшин и Минори откинулись на простыни.

Уже за кофе, когда страсти улеглись, и уставшие, но довольные любовники устроились за столиком, Минори сказала ту новость, которой хотела поделиться вчера:

— Мы узнали квартал, где проживает преступник. Там постоянно дежурят двадцать наших сотрудников. Вскоре он будет схвачен.

Четвертая неделя подходила к концу, когда Кацуми спохватилась — у неё не было месячных. По графику они уже должны начаться, но срок прошел, а никаких выделений не появилось. И никаких болезненных ощущений, вроде дрели в голове и тянущей боли внизу живота не было.

Раньше Дженшину приходилось скрываться, когда наступали три дня предменструального синдрома. Да-а, Кацуми в такие дни становилась мерзкой, вредной и ужасно колючей. Она могла закатить истерику по любому мельчайшему поводу, и муж даже не совался в кабинет… Но сейчас ничего такого не было. Ни боли, ни печали, ни вредности — ничего.

Возможно, все чувства исчезли с того момента, как она увидела, что на Дженшине скакала растрепанная девица, а Сэкико за всем этим наблюдала и потягивала коктейль из трубочки. Кацуми не ожидала, что два самых близких человека способны на такую подлость.

Даже когда король провел её в комнату, где транслировалась постельная сцена баронессы Аманды Крудиер и графа Мерваднуа, то она безропотно последовала за ним. Она безропотно легла на кровать и вяло сопротивлялась, следуя указаниям чтеца. Даже фразы она произносила монотонно, а вовсе не так, как они звучали в её голове в момент написания.

Перед глазами стояла всё та же довольная рожа Дженшина, когда он лежал на полу в неизвестном кабинете, а сверху восседала та вульгарно накрашенная девица. И улыбка Сэкико…

Король брал её, как описывалось в книге. Брал жестко, не щадя ни себя, ни женщину, но та лишь смотрела в потолок и иногда вскрикивала, когда он делал ей особенно больно. Король на этот раз не шептал. Он был бесстрастен, как робот. Кацуми была под стать ему. Две механические куклы, наряженные в старинные одежды, совокуплялись на широкой кровати в окружении канделябров и свечей.

Текст-действие, текст-действие, текст-действие. Финал сцены — финал действия. Король слез с Кацуми и приказал раздеться. Снова комната заточения. Снова сонный взгляд Азуми. Снова на всё наплевать.

Вот только почему не было месячных?

Азуми почти перестала вставать с кровати. Только поесть, до туалета и тогда, когда приходил король. Она бессвязно бормотала всё время, пока не спала, и Кацуми старалась её лишний раз не трогать.