Алексей Калинин - Ответочка [СИ]

Они задержали не того!

Мужчины посадили азиата в серый «Бьюик», и машина рванула с места. Минори кивнула мужчине и вернулась к своему автомобилю. Дженшин выбросил смятую газету в урну и подошел с другой стороны.

— Минори-сан, это не преступник…

— Мистер Ямамото, это Кэтсу Исикава. По фото его опознали ещё пять человек. Не волнуйтесь, скоро мы его расколем, и он признается — расскажет о вашей жене и остальных…

— Ты не слышишь? Это не Кэтсу Исикава! Тот был…

— Мистер Ямамото, я сейчас еду в бюро, так что вам придется добираться до дома самому. Жаль, что вы не узнали его сразу. Мы вас вызовем ещё раз на опознание. Возможно, в более комфортных условиях за зеркальным стеклом вы его узнаете. Вы же видели его больше месяца назад и всего несколько секунд, так что воспоминания могли измениться.

— Это не он!!! — Дженшин ударил по крыше автомобиля.

— Аккуратнее, мистер Ямамото. Автомобиль не служебный, поэтому за вмятины придется платить вам.

— Я заплачу. Но услышь же меня — это не Кэтсу Исикава!

— До свидания, мистер Ямамото. И это… Дженшин, не звони мне. Когда понадобится, я сама тебе наберу, — Минори кивнула на прощание и села в машину.

Дженшин остался стоять на улице. Он смотрел, как уезжает машина. Смотрел, как ещё одна женщина исчезает из его жизни. Как донести до неё, что они арестовали не того? Пока пройдет расследование и его слова подтвердятся — пройдет немало времени, а настоящий Кэтсу Исикава будет гулять на свободе и, возможно, вскоре ещё одна писательница пропадет без вести.

Дженшин Ямамото тяжело вздохнул и поднял руку, чтобы подозвать такси. Он задумчиво смотрел на другую сторону улицы и одна из идущих фигур заставила его опустить руку. Он быстро перебежал дорогу, не обращая внимания на гудки машин и злобные пожелания от водителей.

Он торопился, спешил догнать женщину, которая спокойно шла и разговаривала по телефону. Она вот-вот должна была зайти в метро, когда Дженшин решил её окликнуть:

— Кику! Кику Кобаяси!

Тишина…

Это слово многое значит для человека, который остается один в закрытом помещении.

Вы сидели в тишине? В полнейшей, вакуумной, космической тишине, когда становится слышен стук сердца или шум движения легких?

Полная неподвижность и тишина… Даже не так, а вот так — ТИШИНА. После такого слова не поставишь восклицательный знак.

Самое тихое место в мире находится в Южном Миннеаполисе в Лабораториях Орфилд и сам создатель этой тихой комнаты не может выдержать в ней более получаса. Рекорд же высиживания в полнейшей тишине составляет сорок пять минут. Рекорд засчитан при сохранении ума и твердой памяти. Ведь даже космонавты НАСА, которых тренируют, поместив в наполненный водой резервуар, в этом самом тихом месте через какое-то время начинают испытывать галлюцинации, так как тело пытается создать звуки из ничего. Скучно телу, не любит оно тишину.

Кацуми поняла это по прошествии часа с того момента, как король унес Азуми. Сначала она рыдала, пыталась докричаться если не до неизвестных ремонтников, так хотя бы до Кэтсу. Одной ей было страшно…

Да, Азуми порой была невыносима, но она была рядом и иногда с ней можно было поговорить, а сейчас. Сейчас даже стук сердца казался грохочущим камнепадом. Кацуми то и дело оглядывалась по сторонам.

Нет, никого рядом не было. Ни писка мыши, ни жужжания комаров, ни отголосков человеческой жизни. Тихо капала вода в унитазе и этот звук потихоньку начинал сводить с ума.

Кацуми слышала о китайской казни, когда человека закапывали в яму глубиной меньше двух метров, а сверху крепили сосуд с водой. Сам сосуд располагался на расстоянии полуметра над головой и из него монотонно капало на макушку подозреваемого. Человека оставляли на день, наедине с природой и капающей водой. Абсолютно здоровый человек, под конец дня сходя с ума, был готов признаться в любом убийстве, лишь бы вовеки не слышать грохота капель.

Чтобы утихомирить раздражающую капель, Кацуми оторвала кусок одеяла и подложила на фаянс, стало гораздо тише, но лучше ли?

Кацуми не могла лежать в полнейшей тишине. Чтобы хоть как-то разогнать тишину, она села за ноутбук. Знакомый перестук клавиш немного успокаивал, а мысли о приключениях принцессы помогали справиться с пугающей реальностью.

Прошел день…

День тишины, стука сердца и тяжелых мыслей. Ночь, или лучше сказать — время сна, прошла в кошмарах. Кацуми казалось, что это не Азуми лежала на полу, а она сама. И что король не Азуми закапывал на пустыре за городом, а Кацуми, причем ещё живую. И что ветки орешника прочертили длинную царапину на ноге прежде, чем она упала в неглубокую яму. И что недалеко завыла собака…

Кацуми два раза просыпалась от собственного крика и снова забывалась тяжелым сном.

Сколько она ещё проведет в этих стенах? Будет она одна, или король приведет ещё какую-нибудь жертву для удовлетворения своей больной фантазии? И что он имел ввиду, говоря, что пока ещё чего-то нельзя и что он не может иначе?

Кацуми прислушивалась к звукам из коридора. Один раз там раздался тихий шелест шагов и шуршание целлофана, словно король заворачивал букет цветов и готовился пойти на свидание. Вот только там был явно не букет, и он шел вовсе не на свидание.

У Кацуми снова слезы подступили к горлу. Какой бы не была Азуми сумасшедшей — она не заслужила такой участи.

Тишина сторожевым псом сидела возле стола и бросалась в уши Кацуми, когда та переставала печатать. Принцесса жила своей жизнью, ходила на балы днем, а ночью спасала обычных горожан от продажных судей и жестоких стражников. Принцесса была свободна и могла делать всё, что заблагорассудится.

Кацуми полностью ушла в историю, оставив в том несуразном мире волнение, голод и переживания. Сейчас она вместе с принцессой скакала по небу на крылатом пегасе, гналась за злым колдуном, который похитил сердце её возлюбленного.

Облака летели мимо мохнатыми связками пуха, в ушах свистел ветер, а на душе была такая радость, что сердце екало каждый раз, когда пегас нырял в воздушную яму. Бородатый колдун на черном драконе оборачивался, грозил им кулаком, но в его глазах плескался страх — он знал, что расплата неминуема. Ещё немного и они его схватят. Ещё чуть-чуть…

— Хм, а почему ты не пишешь про меня? — вдруг спросил колдун не у писательницы, а у Кацуми, которая сидела за спиной.

Почему-то у колдуна был голос точь-в-точь как у короля. Или это и был король?

Кацуми пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторваться от экрана и взглянуть на мужчину. Тот облокотился о край стола и смотрел на свои ногти так, словно грязь под ними является наиболее важной из всех существующих проблем.